120-летие со дня рождения русского поэта Николая Гумилёва (15 апреля 1886 г. — 25 августа 1921 г.)
Знал он муки голода и жажды,
Сон тревожный, бесконечный путь,
Но Святой Георгий тронул дважды
Пулею не тронутую грудь.
Николай Гумилёв («Память»)
Мы медленно восстанавливаем свою историческую память. Первая мировая война все еще остается в России без героев, без их имен, без памятников воинам, павшим в мировой войне. Памятная дата, 90-летие начала Первой мировой войны, у нас в стране впервые отмечалась в 2004 году.
Исторических источников, документальных, а тем более вещественных, периода Первой мировой войны сохранилось крайне мало. В редчайших случаях в домашних и семейных архивах остались фотографии родственников — участников войны 1914–1918 гг., тем более в офицерской форме, награды, Георгиевские кресты. Это были бы явные улики. Чтобы выжить в годыгражданской войны и репрессий, уничтожалось все: письма с фронта, фотографии, газеты, журналы, книги, любые косвенные свидетельства. Многие представители известных дворянских фамилий вынуждены были их сменить, скрывая свое не рабочее происхождение. И самое драматичное — люди замолчали, глубоко запрятав в себя прошлое, унося в вечность свою память.
Между тем в самом начале войны Русское историческое общество, губернские ученые архивные комиссии призвали общественность к собиранию и сохранению свидетельств войны. Председатель Тверской ученой комиссии И.А. Иванов в своем обращении от 9 декабря 1914 г. к членам комиссии, а их было более 250, писал: «Настоящая великая европейская война, несомненно, в самом недалеком будущем сделается предметом серьезного исторического изучения. Для этой цели необходимо накопление возможно большего количества материалов. Вследствие чего архивная комиссия покорнейше просит Вас принять участие в собирании материалов для истории настоящей войны (всякого рода печатные и рукописные известия, сообщения, статьи, доклады, объявления, афиши, картины, рисунки, портреты и т.п.) и материалы эти направлять в кабинет Исторического Архива на Мытной площади по почте или лично от 6–9 часов вечера ежедневно»1 войны Россия выведена революцией 1917 года под влиянием зарубежных сил. Отечественная для России война была превращена в гражданскую с резней, с великим голодом и великим мором. Так что уже не архивные, а партийные комиссии выполняли заказ новой советской власти и подчистую выбирали из архивов бывших учреждений документы о династии Романовых, скрупулезно собирали документы о Ленине и Октябрьской революции. Со всех сторон Первую мировую войну ожидало забвение. Как оказалось, на многие годы. Тем ценнее для нас художественная литература как важнейший исторический источник о войне2. К счастью, есть эпопеи М.А. Шолохова, А.Н. Толстого, А.И. Солженицына, литература русской офицерской эмиграции, представляющая, скорее, беллетризированные мемуары. Но особую ценность имеют произведения, вышедшие из-под пера писателей-фронтовиков, хроникеров, по свежим следам фиксировавших живые картины Первой мировой. Один из них — ярчайший представитель поэзии Серебряного века Николай Степанович Гумилёв. Он добровольцем ушел на фронт: «В немолчном зове боевой трубы / Я вдруг услышал песнь моей судьбы». Но его не берут. У него «белый билет». Еще в 1907 г. Гумилёв был освобожден от воинской повинности из-за болезни глаз. Он добивается зачисления на военную службу и разрешения стрелять с левого плеча. Он выбирает кавалерию. За отдельную плату, частным образом, обучился владению шашкой и пикой: «Променял веселую свободу / На священный долгожданный бой». «Не одному мне показалась странной идея безо всякой необходимости надевать солдатскую шинель и отправляться в окопы. Гумилёв думал иначе», — вспоминал о нем поэт Георгий Иванов3.
24 августа 1914 г. Гумилёв был зачислен в 1-й эскадрон лейб-гвардии Ее Величества государыни императрицы Александры Федоровны уланского полка и 28 сентября, получив боевого коня, отправился на передовую, к границе с Восточной Пруссией.
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня,
Мы не ели четыре дня.
И залитые кровью недели
Ослепительны и легки,
Надо мною рвутся шрапнели,
«Мало того, что он добровольно пошел на современную войну — он — один он! — умел ее поэтизировать. Да, надо признать, ему не чужды были старые, смешные ныне предрассудки: любовь к родине, сознание живого долга перед ней и чувство личной чести. И еще старомоднее было то, что он по этим трем пунктам всегда готов был заплатить собственной жизнью», —написал А.И. Куприн в статье «Крылатая душа» сразу после гибели Гумилёва4.
Поэт, романтик, «рыцарь счастья» верил, что не погибнет: «Я, носитель мысли великой, /Не могу, не могу умереть». Эйфория в обществе, эйфория в душе поэта. Все верили в скорую войну. К своему участию в войне Гумилёв отнесся очень серьезно. Он подготовил себя к сражениям. Он был отличный стрелок. Он был отважен. Уже в декабре 1914 г. улан Гумилёв был награжден Георгиевским крестом 4-й степени, а в январе 1915 г. произведен в младшие унтер-офицеры.
«...В жизни пока у меня три заслуги — мои стихи, мои путешествия и эта война. Из них последнюю, которую я ценю менее всего, с досадной настойчивостью муссируют все, что есть лучшего в Петербурге... Меня поддерживает только надежда, что приближается лучший день моей жизни, день, когда гвардейская кавалерия одновременно с лучшими полками Англии и Франции вступит в Берлин», — писал Гумилёв из действующей армии 2 января 1915 г. другу М. Л. Лозинскому5.
Николай Гумилёв ведет подробнейший дневник военных дней. Корреспонденция Гумилёва с фронта печаталась весь 1915 год в петербургской газете «Биржевые ведомости» под названием «Записки кавалериста». 17 октября 1914 г. Гумилёв принял «боевое крещение». «Этот день навсегда останется священным в моей памяти, — писал Гумилёв в «Записках кавалериста». — Я был дозорным и первый раз на войне почувствовал, как напрягается воля, прямо до физического ощущения какого-то окаменения, когда надо одному въезжать в лес, где, может быть, залегла неприятельская цепь, скакать по полю, вспаханному и поэтому исключающему возможность быстрого отступления»... «Но вот наступила и моя очередь вступить в бой. Послышалась команда: «Ложись... прицел восемьсот... эскадрон, пли», и я уже ни о чем не думал, а только стрелял и заряжал, стрелял и заряжал. Лишь где-то в глубине сознанья жила уверенность, что все будет, как нужно, что в должный момент нам скомандуют идти в атаку или садиться на коней, и тем или другим мы приблизим ослепительную радость последней победы»6— всегда говорил Гумилёв, — чтобы подавлять страх и делать то, что надо. Бой — это умение справиться со страхом7. Вот как Гумилёв описывает наступление: «Через несколько дней в одно прекрасное, даже не холодное, утро свершилось долгожданное. Эскадронный командир собрал унтер-офицеров и прочел приказ о нашем наступлении по всему фронту. Наступать — всегда радость, но наступать по неприятельской земле — это радость, удесятеренная гордостью, любопытством и каким-то непреложным ощущением победы. Люди молодцеватее усаживаются в седлах, лошади прибавляют шаг»8.
С внутренним убеждением выходил Гумилёв на поле брани, сражаясь за веру, царя и отечество, как делали его отцы и деды: «В конце недели нас ждала радость. Нас отвели в резерв армии, и полковой священник совершил богослужение. Идти на него не принуждали, но во всем полку не было ни одного человека, который бы не пошел. На открытом поле тысяча человек выстроились стройным прямоугольником, в центре его священник в золотой ризе говорил вечные и сладкие слова, служа молебен. Было похоже на полевые молебны о дожде в глухих, далеких русских деревнях. То же необъятное небо вместо купола, те же простые и родные, сосредоточенные лица. Мы хорошо помолились в этот день»9. О том же стихотворение «Война», написанное на фронте в ноябре 1914 г.
Тружеников, медленно идущих
Подвиг сеющих и славу жнущих,
Ныне, Господи, благослови.
«Патриотизм его был столь же безоговорочен, как безоблачно было его религиозное исповедание»10. И совсем не чужды психологии молодого воина размышления: «Я всю ночь не спал, но так велик был подъем наступления, что я чувствовал себя совсем бодрым. Я думаю, на заре человечества люди так же жили нервами, творили много и умирали рано. Мне с трудом верится, чтобы человек, который каждый день обедает и каждую ночь спит, мог вносить что-нибудь в сокровищницу культуры духа. Только пост и бдение, даже если они невольные, пробуждают особые, дремавшие прежде силы»11.
«...Рождается рознь между армией и страной. Но это не мое личное мнение, так думают офицеры и солдаты...»12.
В марте 1915 г. стояли сильные морозы. Из «Записок кавалериста»: «Во многих разъездах я участвовал, но не припомню такого тяжелого, как разъезд корнета князя К., в один из самых холодных мартовских дней... Я не догадался слезть и идти пешком, задремал и стал мерзнуть, а потом и замерзать...»13. Гумилёва привезли в Петроград с воспалением легких. В лазарете он пролежал два месяца. По состоянию здоровья Гумилёв был признан негодным к военной службе, но, как и в начале войны, ему удалось переубедить врачей, и в мае он снова на фронте. Летом 1915 г. Гумилёв награжден вторым Георгиевским крестом 3-й степени за спасение пулемета под огнем противника.
28 марта 1916 г. Гумилёв получил первый офицерский чин прапорщика с переводом в 5-й Александрийский гусарский полк. Полк стоял севернее Двинска, на правом берегу Западной Двины. В апреле полк был направлен в окопы. 6 мая Гумилёв заболел и был эвакуирован в Петроград. С обнаруженным процессом в легких его поместили в лазарет Большого дворца в Царском Селе, где старшей медицинской сестрой работала императрица Александра Федоровна, шеф тех полков, в которых служил Гумилёв. В госпиталях Царского Села с начала войны медсестрами работали дочери императора Николая II великие княжны Ольга и Татьяна, помогали им и младшие дочери Мария и Анастасия. 5 июня 1916 г. великой княжне Анастасии исполнилось 15 лет. В «Новоромановском архиве», который после расстрела царской семьи был привезен в Москву, сохранилась рукопись стихотворения Николая Гумилёва, посвященного Анастасии. Оно подписано прапорщиком Гумилёвым и всеми офицерами, лечившимися в лазарете. Великая княжна сохранила подарок. К этому времени поэт Николай Гумилёв уже был кумиром современной молодежи. Юная красивая Анастасия была счастлива вниманием знаменитого поэта и бесстрашного воина.
Сегодня день Анастасии
Любовь и ласка всей России
. . .
И мы уносим к новой сече
Припоминая наши встречи
Средь Царскосельского дворца14.
25 июля 1916г. Гумилёв снова выехал на театр военных действий. В сентябре — октябре 1916 г. в Петрограде держал офицерский экзамен на корнета. Не сдав (из 15) экзамен по фортификации, Гумилёв снова отбыл на фронт. Новый 1917 год встретил в окопах, в снегу. Завершилась служба Гумилёва в 5-м Гусарском полку неожиданно. Полк был переформирован, а прапорщик Гумилёв направлен в Окуловку Новгородской губернии для закупки сена частям дивизии; там застала его Февральская революция и отречение императора Николая II от престола. Гумилёв разочарован. Себя считает неудачником, прапорщиком разваливающейся армии. В апреле 1917 г. из штаба полка пришло сообщение о награждении прапорщика Гумилёва орденом Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом, но поэт не успел его получить. Он добился командировки на Салоникский фронт, и 17 мая Анна Ахматова проводила мужа на крейсер. Но поскольку Россия была выведена из войны неслыханно позорным Брестским миром, Гумилёв в апреле 1918 г. возвратился домой, в Россию. Царское Село переименовано в Детское Село, дом Гумилёвых реквизирован. Анна Ивановна, мать Гумилёва, с сыном Лёвушкой живут в Бежецке. Анна Ахматова попросила развод...
Началась новая жизнь в новой стране. Популярность Гумилёва в Петербурге была фантастической. Он издает книги, выступает в различных аудиториях, читает лекции, преподает в студиях и кружках, занимается переводческой деятельностью и литературной критикой. Он входит в состав редакционной коллегии издательства «Всемирная литература», его избирают председателем Петроградского отделения Всероссийского Союза поэтов, который до этого возглавлял Александр Блок. В своем дневнике Блок оставляет запись: «Все под Гумилёвым»15«Он, идя после лекции, окруженный своими пролетарскими студистами, как ни в чем не бывало снимал перед церковью шляпу и истово, широко крестился. Раньше о политических убеждениях Гумилёва никто не слыхал. В советском Петербурге он стал даже незнакомым, даже явно большевикам открыто заявлять: «Я монархист». Помню, какой глухой шум пошел по переполненному рабочими залу, когда Гумилёв прочел:
Я бельгийский ему подарил пистолет
И портрет моего государя16.
В конце августа 1921 г. Петроградская губчека расстреляла русского воина, талантливого поэта Николая Степановича Гумилёва. Убили его за участие в мировой войне, за любовь и преданность России. Могила его неизвестна.
Примечания
2 Зверев В.В. Новые подходы к художественной литературе как историческому источнику // Отечественная история. 2003. №4. С.161–166.
3 Иванов Г. О Гумилёве. В кн.: Николай Гумилёв глазами сына. М., 2004. С. 465–466.
4 Цит. по кн.: Николай Гумилёв: Жизнь поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких. Л., 1990. С. 298–299.
5 Избранное. М., 1990. С. 288–289.
6 Гумилёв Н. С. Соч. в 3 т. Т. 2. Записки кавалериста. С. 287, 297.
7 Иванов Г.
8 Гумилёв Н. С. Соч. в 3 т. Т. 2. Записки кавалериста. С. 292.
9 Там же. С. 304.
10 Левинсон А. Гумилёв. В кн.: Николай Гумилёв глазами сына. М., 2004. С. 551.
11 Гумилёв Н. С. Соч. в 3 т. Т. 2. Записки кавалериста. С. 322.
12 Цит. по кн. Николай Гумилёв: Жизнь поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких. Л., 1990. С. 298–299; Там же. С. 173.
13 Гумилёв Н. С. Соч. в 3 т. Т. 2. Записки кавалериста. С. 332–333.
14 «Сокровища России». Вып. 13. С.96.
15 Соч. в 3 т. Т. 3. Николай Гумилёв. Хроника. С. 419.
16 Иванов Г. Там же. С. 469.