17 сентября в приказах по 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии было объявлено: "Приказ №4679. Рудня, 1 час дня. Противник занимает Огинский канал от Выгонощенского озера до р. Ясельда, укрепив западный берег и выдвинув окопы восточнее Выгонощи и восточнее Вулька - Телеханы. Нам надо удерживать направление Выгонощи - Телеханы и пути на Ганцевичи. На направлении на Телеханы находятся: 4 эскадрона Конно-гренадерского полка, 5 эскадронов Уланского полка и 6 эскадронов Гусарского полка, 2-я Гв. конная батарея. Разведка от ур. Красное до Вулька-Лавская (под моим начальством). <...> Приказ №4682. 5 ч. дня. Части на Телеханском направлении составляют Телеханский отряд. Занимать сторожевое охранение на линии Край, Гута, Буда, Бол. Хворощенское. Иметь по 1 передовому полуэскадрону. <...> От Улан - в Гортоль. Разведка: для Улан - до линии у р. Бычек, отметка 69,0, шлюз №6. Сборные пункты: для Улан - западнее окраины Речки, севернее дороги Речки - Буда. <...> Все еврейское население восточнее Огинского канала должно быть по приказанию Командования насильственно удалено и направлено в Слуцк" [127]. От командира Уланского полка поступило донесение: "От Маслова: Ежедневный наряд от командуемого мною полка: в сторожевое охранения в Гуту - 1 эскадрон; при 27 пехотной дивизии - 1 эскадрон; в разведке на Гортоль - 1/2 эскадрона. Итого 2 1/2 эскадрона. Участок позиции полка в д. Гута (искл.) и севернее от нее 1 1/2 версты до соединения с гусарами" [128].
18 сентября произошли переназначения командования и переформирование частей: "Дневка. Свиты ЕВ Г.-м. Шевич назначен командующим 2 бригады 2 Гв. кавалерийской дивизии; командующий 2 бригадой 1-й Гв. кавалерийской дивизии генерал Княжевич назначен командующим 1-й бригады 2 Гв. кавалерийской дивизии. Дивизии придан 106 пехотный Уфимский полк и пехотные Черниговская и Волынская дружины. Дивизия с приданными ей частями разделена на 2 отряда. Отряд Свиты генерала Шевича: 1 батальон 106 пехотного Уфимского полка, 640 Волынских дружинников, Драгунский полк, 2 пулемета и 5-я батарея. Телеханский отряд под личным командованием начальника дивизии: Уланы; Конно-гренадеры; Гусары; 1 батальон 106 пехотного Уфимского полка; 527 Черниговских дружинников; 2-я батарея; 6 пулеметов" [129]. Следующий день, 19 сентября, был последним днем пребывания Николая Гумилёва в Лейб-Гвардии Уланском полку. В этот день в приказе по дивизии было сказано: "Приказ №4722 от 19 сентября. Рудня, 10 ч. 15 м. вечера. Приказываю Л.-Гвардии Уланскому полку и 2-й Конной Артиллерийской батарее занять д. Речки. Сменить эскадрон Улан, находящихся в районе Вулька-Лавская (в распоряжении 27 пехотной дивизии). Командиру 1 бригады Княжевичу поднять все части на позиции Край - Бол. Хворощенское и в Речки и Рудня. Штаб Улан - в Речки, дивизии - в Рудне" [130]. В этот день командование Уланским полком перешло к полковнику Маслову: "Приказ №120 от 19 сентября. Княжевич прибыл 19 сентября. Княжевичу сдать - Маслову принять полк" [131]. В приказе по Уланскому полку предписывалось: "Приказ №430 от 19 сентября. Дер. Речки. <...> §3. С сего числа числить командированным в Гвардейский запасной кавалерийский полк: штабс-ротмистра Мешетича для приема 6-го маршевого эскадрона и поручика Чичагова для обучения новобранцев" [132]. Видимо, вместе с Михаилом Михайловичем Чичаговым, командиром его взвода, Гумилёв и отправился в Петроград, в школу прапорщиков. Об этом было объявлено приказом по Уланскому полку 22 сентября: "Приказ №433 от 22 сентября. Дер. Рудня. <...> §3. Командированного в школу прапорщиков унтер-офицера из охотников эскадрона Ея Величества Николая Гумилёва исключить с приварочного и провиантского довольствия с 20 сего сентября и с денежного с 1 октября сего года" [133]. То есть, так как с довольствия Гумилёв был снят с 20 сентября, следовательно, из полка он отбыл накануне, 19 сентября, скорее всего, за компанию с Чичаговым.
20 сентября в Уланском полку был зачитан трогательный приказ бывшего командира полка Княжевича: "Приказ №431 от 20 сентября. Рудня. <...> §2. 26 декабря 1913 года я имел счастье получить наш славный полк. <...> На мою долю выпало повести полк на войну. <...> С глубокой грустью принужден я теперь сдать полк, к моему утешению я назначен вашим бригадным командиром, а потому имею возможность продолжать быть вблизи вас. Сердечно рад, что сдал полк в верные руки нашему старшему товарищу улану, глубокоуважаемому Михаилу Евгеньевичу Маслову. §3. Высочайшим приказом в 9 день августа сего года я назначен командиром 2 бригады 1 Гвардейской кавалерийской дивизии" [134].
До конца 1915 года Лейб-Гвардии Уланский полк оставался на позициях вдоль Огинского канала. В течение конца сентября продолжались периодические столкновения с неприятелем, и было понятно, что дивизия задерживается в местных краях надолго - об этом сохранилось любопытное распоряжение от 23 сентября: "Дивизии прикрывать Выгонощенское и Телеханское направления. Ввиду того, что по обстановке дивизия может оставаться здесь надолго, и из-за ненастного времени года, приступить к укреплению позиций, осуществляя непрерывное соприкосновение с неприятелем и оборону (засеки, проволока, землянки, шалаши, навесы, блокгаузы - оборудовать их отоплением и верной пищей)" [135]. С октября по декабрь практически никаких боевых действий не было. В декабре 1915 года полк отошел на отдых в д. Дребск, за Лунинец. Больше Гумилёв в полк не возвращался. В начале 1916 года Уланский полк был переброшен в район железнодорожной станции Горынь на р. Припять, а в марте передислоцирован на новый фронт, в Латвию. В начале апреля 1916 года Гумилёв, уже прапорщик 5-го Гусарского Александрийского полка, лично заехал в свой бывший полк за документами - оба полка оказались временно дислоцированы вблизи друг от друга. Но об этом подробнее будет рассказано в следующем выпуске.
Прежде чем покинуть пинские леса, об одном любопытном совпадении. В тех же лесах вокруг Пинска через год оказался Александр Блок, - когда он проходил службу в должности табельщика в 13-й инженерно-строительной дружине Всероссийского Союза земств и городов (с июля 1916-го по март 1917 года). В советские времена, в 1980 году, в библиотеке села Лопатина был открыт музей Блока. Когда мы там оказались, музей влачил весьма жалкое существование, так как оказался совершенно бесхозным. Рядом с ним расположено село Колбы, где Александр Блок жил с 14 августа по 3 сентября 1916 года. Сохранился рисунок Блока местной часовни XIX века, до сих пор стоящей посреди села - этот рисунок он послал в письме жене 16 августа 1916 года.
Музей создавался тогда, когда имя Гумилёва было под запретом, и, естественно, никаких упоминаний о нем там нет. Однако некие "таинственные силы" вмешались в процесс создания экспозиции и восстановили "историческую справедливость": на стенде, посвященном пребыванию Блока в этих краях, на самом деле помещена фотокопия подлинной карты боевых действий вокруг Пинска и у Телехан в сентябре 1915 года, то есть как раз тех боевых операций, в которых участвовал Гумилёв перед возвращением в Петроград! Это знаменательно, и было бы неплохо, если бы эти два имени объединились под одной музейной крышей. К этому хорошо было бы подключить пинский музей "Белорусское Полесье", - его сотрудники проявили интерес к такой идее. Но разговоры эти велись в другой стране, в другую эпоху - в августе 1991 года. Какова ситуация сейчас - неизвестно. И хотя много воды утекло, все резко изменилось, думаю, что никаких реальных шагов с тех пор предпринято не было. Хотелось бы ошибиться. Но, по крайней мере, получить какую бы то ни было дополнительную информацию через сетевые поисковые системы не удалось. Кроме того, что музей Блока в Лопатине по-прежнему существует. Перенесемся теперь в Петроград 1915 года, где Гумилёв оказался уже 21-22 сентября, и кратко расскажем о его пребывании там до конца 1915 года.
Школа прапорщиков, Петроград, сентябрь - декабрь 1915 года
В "Трудах и днях" Лукницкого этот период освещен очень лаконично: "Сентябрь. На фронте. Переписка с матерью и женой. Представлен к производству в прапорщики и уехал в Петербург и Царское Село дожидаться производства. Живет в Царском Селе (на Малой, 63), сюда же приехала из Слепнева А.И. Гумилёва. Примечание: Рассчитывал скоро вернуться на фронт, но дело с производством затянулось, и в ожидании его Н.Г. пробыл в Царском Селе несколько месяцев" [136].
К сожалению, никакие документы, связанные с пребыванием Гумилёва в школе прапорщиков, пока не обнаружены, не удалось даже уточнить, в какой именно школе прапорщиков Гумилёв мог заниматься. Скорее всего, и занятий никаких не было, по крайней мере, нигде, ни в чьих воспоминаниях, об этом не упоминается. С предположением Шубинского о том, что Гумилёв проходил занятия в школе прапорщиков "при Николаевском кавалерийском училище (Лермонтовский проспект, 54)" [137], вряд ли можно согласиться, так как документы этого училища сохранились; среди них есть документы, связанные со сдачей там Гумилёвым экзаменов осенью 1916 года [138], когда он был туда откомандирован из Гусарского полка, но нет никаких документов о посещении школы прапорщиков и сдаче экзаменов осенью 1915 года. Следует заметить, что по реформе 1884 г. в военное время унтер-офицеры с высшим и средним образованием за боевые отличия могли получить звание прапорщика и без экзаменов, но только "в случае собственного желания воспользоваться этим чином". В свою очередь, прапорщики за боевые отличия могли быть "произведены в дальнейшие офицерские чины на следующих основаниях: 1) если прапорщик удостоится получить орден Святого Георгия, то одновременно с ним он производится в подпоручики (корнеты в кавалерии) и получает право на дальнейшее производство в чины, не обязываясь уже держать полного офицерского экзамена; 2) получившие другой орден или золотое оружие - держат полный офицерский экзамен" [139]. Из этого следует, что Гумилёву первое офицерское звание прапорщика было присвоено именно за боевые отличия - собственное желание у него, безусловно, имелось. Посещение школы прапорщиков, скорее всего, было формальностью, которую Гумилёв, оказавшись в столице, проигнорировал и воспользовался передышкой, чтобы погрузиться на несколько месяцев в литературную и прочую мирскую жизнь. Для получения следующего офицерского звания по уставу он должен был держать полный офицерский экзамен, что и попытался осуществить осенью 1916 года, будучи уже прапорщиком 5-го Гусарского Александрийского полка, но об этом - в следующих выпусках.
В "Трудах и днях" сказано [140]: "1915. С осени по конец года (и с начала до весны 1916). Гумилёвы живут в Царском Селе (на Малой, 63). А.И. Гумилёва, рассчитывая, что Н.Г. будет всю зиму на фронте, а А.А. Ахматова - в Крыму, сдала две комнаты родственнице (сестре жены Д.С. Гумилёва - Миштофт) и ее дочери. Поэтому А.А. Ахматова поместилась в кабинете, а Н.Г. в маленькой комнатке на втором этаже, в которой обычно жил Н.Л. Сверчков. Примечание. Зима 1915-1916 была последней проведенной Гумилёвыми в Царском Селе. <...> Между октябрем и декабрем, с целью объединить литературную молодежь, организовал литературные собрания, которые могли бы в некоторой степени заменить распавшийся в 1914 г. "Цех поэтов". На собраниях бывали: О.Э. Мандельштам, В.К. Шилейко, М.Л. Лозинский, М.А. Струве, М.Е. Левберг, М.М. Тумповская, Л.В. Верман и др. Собрания устраивались у М.Е. Левберг, одно у А.Д. Радловой, одно у Н.Г. в Царском Селе".
С 15 по 30 октября Ахматова лечилась в санатории в Хювинкя (Финляндия). Из "Трудов и дней" [141]: "1915. Октябрь. А.А. Ахматова уехала в санаторий в Хювинькуу (Финляндия) и пробыла там две недели. Приезжал к ней в конце первой недели ее пребывания в санатории; через неделю приехал вторично и по ее просьбе увез ее в Царское Село. <...> Конец октября или начало ноября. У Гумилёвых в Царском Селе в течение недели гостил Андрей Андреевич Горенко". Из публикации Бена Хеллмана [142]: "Санатория Хювинге расположена в 1/2 км от станции того же названия (59 км к северу от Гельсингфорса, нынешнего Хельсинки) на абсолютно сухом песчаном грунте в сосновом лесу, защищающем от ветров и туманов <...> К сожалению, по финляндским источникам уже нельзя установить детали пребывания Ахматовой в Хювинкя (такова теперь транскрипция Hyvinkaa). Вследствие бомбардировки во время так называемой Зимней войны 1939-40 гг. сгорел весь архив санатория. Бомбардировка положила конец его более чем сорокалетней деятельности. <...> "Санатория Хювинге" (Хювинге - Hyvinge, шведское название города), как ее называли по-русски, была основана в 1896 году. <...> В Хювинкя лечились русские генералы, адъютанты царя, директор железных дорог из Петербурга. Отношения между людьми разных национальностей были отличными. "Русские вельможи вели себя в санатории образцово. С прислугой они были любезны", - пишет Куста Хаутала, финский историк города Хювинкя (1951)". Так что в октябре 1915 года Гумилёв дважды побывал в Финляндии, тогда - частице Российской империи.
21 ноября Гумилёв присутствовал на "Вечере Случевского" у В. П. Лебедева (Дмитровский пер., д. 9, кв. 5) [143]. На этом собрании в члены кружка баллотировался C.М. Городецкий. Гумилёв беседовал с Ф. Фидлером, о чем имеется интереснейшая запись в его дневнике, относящаяся к основной теме публикации - "Поэт на войне" [144]: "Я спросил Гумилёва, который принимал участие в военных действиях на трех фронтах, приходилось ли ему быть свидетелем жестокостей со стороны немцев. Он ответил: "Я ничего такого не видел и даже не слышал! Газетные враки!" - "Значит, немецкую жестокость Вы испытывали только тогда, когда были моим учеником в гимназии?" - спросил я. Он подтвердил, засмеявшись... Да и вообще, - к моему немалому удивлению, - никаких антинемецких выпадов...". Возможно, с этим вечером связано знакомство Гумилёва с присутствовавшей там Марией Левберг. Хотя в "Трудах и днях" Лукницкий указывает: "1915. Октябрь - начало ноября. Знакомство с М.Е. Левберг на одном из заседаний кружка Случевского. <...> 1915. Ноябрь. Выступление с чтением стихотворений в Университете (в числе прочитанных - "Ода Д'Аннунцио") и знакомство с М.М. Тумповской. Примечание. М.М. Тумповскую познакомила с Н.Г. М.Е. Левберг". Точно известно только об одном присутствии Гумилёва на вечере Случевского этой осенью - 21 ноября. Пребывание Гумилёва в Петрограде на протяжении осени 1915 - весны 1916 года ознаменовалось началом множества параллельных "романов", погружаться в интимные подробности которых автор не намерен - слишком сильна "конкуренция" на этом поле [145]. Затрагиваться вопросы взаимоотношений со "слабым полом" будут только постольку, поскольку они непосредственно связаны с основной темой - "Поэт на войне", с творческой биографией этого периода.
Гумилёв посвятил Марии Левберг несколько стихотворений. Одно из них - "Ты, жаворонок в горней высоте..." [146], по свидетельству самой Левберг, зафиксированному Л.В. Горнунгом [147], было написано между ноябрем 1915 года и январем 1916 года в Музее антропологии и этнографии при совместном осмотре экспонатов, видимо, и тех, которые Гумилёв привез из Абиссинии в 1913 году.
12 декабря Гумилёв "присутствовал на заседаниях Общества Ревнителей Художественного Слова (под председательством Н.В. Недоброво), где состоялось собеседование по общей теории стихосложения. В собеседовании принимали участие: В.И. Иванов, проф. Ф.Ф. Зелинский, проф. Е.В. Аничков, Н.В. Недоброво. Во 2-й части вечера (под руководством проф. Ф.Ф. Зелинского) читали стихи: Н.С. Гумилёв, В.И. Иванов, Ф.К. Сологуб, О.Э. Мандельштам, М.Л. Лозинский, В.А. Пяст" [148].
"Колчан". В дневниковой записи Лукницкого от 14 ноября 1925 года сказано: "АА помнит, как было с "Колчаном". Кожебаткин (издатель "Альциона" - Москва) приехал в Царское Село к ней просить у нее сборник. Это было зимой 15-16 (вернее, осенью 15 г.). В это время выходило третье или четвертое (кажется, третье) издание "Четок". АА сказала ему, что всегда предпочитает издавать сама и, кроме того, у нее нет материала на сборник ("Белая стая" еще не была готова). Во время разговора Николай Степанович спустился из своей находившейся во втором этаже комнаты к ней. Кожебаткин предложил взять у него "Колчан" (об издании которого Николай Степанович уже начал хлопотать). Николай Степанович согласился и предложил ему издать также "Горный ключ" Лозинского, "Облака" Г. Адамовича и книгу Г. Иванова (АА, кажется, назвала - "Горница". Не помню). Кожебаткин для видимости согласился. А потом рассказывал всюду, что Гумилёв подсовывает ему разных не известных в Москве авторов" [149]. Самые ранние дарственные надписи на книге - 15 декабря. "Колчан" вобрал в себя стихи, написанные за последние четыре года, и военные стихи составили там лишь малую часть. В этом сборнике - всего три непосредственно посвященных войне стихотворения (из 44). Да и все "военное" поэтическое наследие "восторженного певца империализма" - такого титула он удостоился в "Советской энциклопедии" 1935 года - вряд ли могло составить даже крохотный сборник, что несравненно меньше, чем у большинства поэтов-современников, не выезжавших из столицы. Книга вышла в издательстве "Альциона" - марка издательства проставлена на обложке. Однако по какой-то причине на титуле книги проставлено другое издательство - "Гиперборей", и все рецензии представляют "Колчан" как книгу этого издательства. Несмотря на военное время, появилось множество рецензий на новую книгу Гумилёва. Среди их авторов С. Городецкий, С. Парнок, Б. Эйхенбаум, Н. Венгров, М. Тумповская, Д. Выгодский, К. Липскеров, Г. Чулков, П. Владимирова, И. Гурвич, И. Оксенов, Б. Олидорт и др. (ряд рецензий подписан инициалами или псевдонимами). Сохранилось множество подписанных автором дарственных экземпляров "Колчана". Один из них - своему однополчанину М.М. Чичагову [150].
Что касается самих "Записок кавалериста", то продолжение их публикации началось уже 6 октября (глава VI), а завершилось 11 января 1916 года. Есть сведения, что Гумилёв осенью 1915 года пытался через Чулкова выпустить в издательстве "Северные дни" "Записки кавалериста" отдельной книгой, но неудачно, так как там ответили, что они военной литературы не издают [151]. Возможно, Гумилёв и не слишком настойчиво к этому стремился, что могло быть связано с его заметно изменившимся личным отношением к самой войне. Восторженность первых месяцев давно прошла. Теперь это была просто тяжелая каждодневная работа, которую он, начав, не мог позволить себе бросить, хотя возможностей для этого было множество - по состоянию здоровья его периодически хотели освободить от дальнейшего прохождения воинской службы. Как и в Африке: вступив на маршрут, его надо было дойти до конца, и болезни здесь - не оправдание, а лишь то, что необходимо в себе преодолеть. До конца войны оставалось еще более двух лет. Завершался лишь "Второй год" [152] - так Гумилёв на отдельных автографах назвал стихотворение, опубликованное, с цензурными купюрами (в частности, была вычеркнута восьмая строчка - про "столицу"), в журнале "Нива" (1916, №9) 27 февраля 1916 года.
ВТОРОЙ ГОД
И год второй к концу склоняется,
Но так же реют знамена,
И так же буйно издевается
Над нашей мудростью война.
Вслед за ее крылатым гением,
Всегда играющим вничью,
С победной музыкой и пением
Войдут войска в столицу. Чью?
И сосчитают ли потопленных
Во время трудных переправ,
Забытых на полях потоптанных
И громких в летописи слав?
Иль зори будущие ясные
Увидят мир таким, как встарь:
Огромные гвоздики красные
И на гвоздиках спит дикарь;
Чудовищ слышны ревы лирные,
И все затягивают жирные
Светло-зеленые хвощи.
Не все ль равно? Пусть время катится,
Мы поняли тебя, земля:
Ты только хмурая привратница
У входа в Божии Поля.
Последнее важное событие года случилось в Уланском полку 25 декабря в отсутствие Гумилёва. В этот день там было объявлено:
"Приказ №527. Дер. Дребск. [...] §2. Объявляю при сем список нижних чинов, награжденных Георгиевскими крестами и медалями. Предписываю награды эти внести в их послужные списки" [153].
Нижних чинов, награжденных Георг. крестами и медалями за боевые отличия
№по пор. | №эскад. | Звание, имя и фамилия | № Георг. кр.и медали | Время совершения подвига |
...... | ... | ............... | ......... | |
17 | Е.В. | Приказом по 2-й Гв. Кав. дивизии.Утв. от 5 декабря с. г. №148Б.Георгиевским крестом 3 степени:Ун.-оф. вол. Николай Гумилёв | 6 июля | |
(Всего в списке 90 фамилий) |
Неизвестно, когда Гумилёв смог надеть второй крест, скорее всего, не раньше, чем возвратился в строй, в конце марта - начале апреля 1916 года, награды обычно вручались в боевых частях [154]. В бывший свой Уланский полк Гумилёв ненадолго заехал в начале апреля 1916 года. А в Уланском полку в декабре готовились к встрече Нового Года: "29 декабря. Елка для нижних чинов, раздача подарков приглашенным полковым дамам и игры нижним чинам на призы командира полка" [155]. Елка было устроена рано, так как на следующий день началась погрузка дивизии на станции Лахва для переброски на другой участок. Гумилёв в новогоднем полковом празднике не участвовал, однако в свою бытность в Уланском полку ему приходилось иметь дело с "полковыми дамами", сохранился даже стихотворный экспромт - "Мадригал полковой даме" [156]:
Как гурия в магометанском
Эдеме, в розах и шелку,
Так вы в Лейб-гвардии Уланском
Ея Величества полку.
Так закончился второй год войны, так завершилась служба поэта Николая Гумилёва в Лейб-Гвардии Уланском Ея Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны полку.
ПРИЛОЖЕНИЕ
МОЯ ВСТРЕЧА С Н.С. Гумилёвым [157]
Гумилёв все это знал до зачисления в полк и знал также, что в полках Первой гвардейской кавалерийской дивизии (Кавалергарды, Лейб-Гвардии Конный полк и Кирасиры) отношение было более гуманным. Тем не менее, он пошел в наш Лейб-Уланский, в рядах которого я тоже служил обер-офицером, произведенным в офицеры из Пажеского корпуса весной 1915 года [158]. В то время Гумилёв уже имел унтер-офицерские нашивки на погонах и солдатский Георгиевский крест четвертой степени.
Служили мы с Гумилёвым в разных эскадронах - он в первом эскадроне ее величества, а я во втором. Первый раз показал мне Гумилёва кто-то из офицеров, когда первый эскадрон обходил в конном строю наш спешившийся эскадрон. Мы вели бой со спешившейся германской кавалерией в лесной болотистой местности [159]. Своей невзрачной внешностью Гумилёв резко выделялся среди наших стройных рослых унтер-офицеров. Позже я убедился, что он был исключительно мужественным и решительным человеком с некоторой, впрочем, склонностью к авантюризму.
незаурядной эрудиции, чрезвычайно ценил Гумилёва как поэта и неоднократно приглашал его "выпить с нами стакан вина". Мы все с огромным интересом и вниманием слушали его стихи и пояснения. Таким образом, по почину Скалона, между нами создалась некоторая близость. В ту пору Гумилёв был еще женат на Анне Ахматовой (А. Горенко), и я помню, он читал нам также и ее стихи.
В самом начале войны Гумилёв, в результате контузии, лежал в Царскосельском госпитале, где императрица Александра Феодоровна была старшей хирургической сестрой [161], работавшей под руководством хирурга кн. Гедройц.
Нет сомнения, что императрица особенно благоволила и покровительствовала Гумилёву, которого очень ценила как поэта.
Во второй половине войны Гумилёв был командирован в Петроград держать при Николаевском кавалерийском училище экзамен для производства в офицеры. Каково же было наше изумление, когда мы узнали, что на этом экзамене, который не мог быть в военное время трудным, Гумилёв провалился [162]. Тем не менее, по настоянию государыни Александры Феодоровны, Гумилёв был произведен в офицеры и зачислен в Пятый гусарский Александрийский полк, шефом которого была императрица [163].
Гумилёв недолго оставался александрийским гусаром. Поскольку злосчастная война кончалась, связь наша с Гумилёвым оборвалась. Мы, бывшие сослуживцы Гумилёва, оставшиеся в живых после массовых расстрелов офицеров большевиками в 1918 году, удивлялись, что Гумилёв не принял участия в Гражданской войне. Как известно, в начале августа 1921 года Гумилёв был арестован и расстрелян большевиками.
Гумилёв-1991-1...3 | Гумилёв Николай. Сочинения в трех томах, тт.1-3. |
Жизнь Гумилёва-1991 | Жизнь Николая Гумилёва. Воспоминания современников. Л., 1991. |
Лукницкий-I | Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Том I. 1924-1925. YMCA-PRESS, Paris, 1991 |
Лукницкий-II | Лукницкий П.Н. . Том II. 1926-1927. YMCA-PRESS, Русский путь. Париж-Москва, 1997. |
Неакадемические комментарии-1..4 | Степанов Е.Е. Неакадемические комментарии 1-4 в журнале: Toronto Slavic Quarterly, №№ |
Степанов Е.Е. Поэт на войне. Часть 1. Вокруг "Записок кавалериста" - 1914 - 1915. Выпуски 1-4 в журнале Toronto Slavic Quarterly, №№ |
|
ПСС-I...VIII | Гумилёв Н.С. Полное собрание сочинений |
РГВИА | Российский Государственный военно-исторический архив. |
РО ИРЛИ | Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский дом) РАН (С.-Петербург). |
Труды и дни | Любовник. Рыцарь. Летописец. Еще три сенсации из Серебряного века. СПб., "Сударыня". 2005. |
Хроника-1991 | Степанов Е. Е. Николай Гумилёв. Хроника / В кн.: Николай Гумилёв. , т. 3. М., Художественная литература, 1991 |
Шубинский-2004 | Шубинский В. Николай Гумилёв. Жизнь поэта |