547: «Приказ по русским войскам №170 от 24 дек. /6 янв. 1918 г. <...> §3. Объявляю при сем (в приложении) копию сношения за №186, полученного мною от Комиссара Временного Правительства при русских войсках во Франции Е. Раппа. Приложение: копия сношения №186. Занкевич.
Комиссар Временного Правительства и Раб. и Солд. депутатов при русских войсках во Франции. 59, Rue Pierre Charron. Париж, января 4 дня 1918 г. Представителю Временного Правительства при Французской армии генералу-майору Занкевичу. Учреждение, наряду с высшим командным составом, военных комиссаров вызвано ведением военных действий в революционное время; оно имело целью одновременно с введением в армию демократических начал, поддержать в ней революционную дисциплину и поднять ее боеспособность при помощи лиц, действующих по особому доверию и по непосредственному преемству Временного Правительства, с которым комиссар должен находиться в постоянной идейной и деловой связи. Затяжной характер политического переворота в России прервал, по отношению ко мне, как эту связь, так и преемство, и тем самым лишил комиссара главной его моральной силы и значения. С другой стороны, в связи с русскими событиями последних дней, а также благодаря специальным условиям, вызванным пребыванием нашего отряда на иностранной территории, войска наши лишены возможности, несмотря на их желание, сохранить характер единой сплоченной боевой организации и принуждены будут, до отправки на Родину, разбиться на отдельные рабочие группы. При таких условиях я полагаю, что дальнейшее существование военного комиссара во Франции является не только затруднительным, но и не оправдывающим своего назначения, отягощая без пользы и без того скудный бюджет. Ввиду сказанного, почитаю долгом гражданина заявить, что я слагаю с себя обязанности комиссара при русских войсках во Франции. Вместе с тем, во избежании разных превратных толкований, прошу Вас не отказать полностью опубликовать в приказах по войскам настоящее мое заявление, с какового момента я и буду считать себя свободным от моих обязанностей. Евг. Рапп».
В этот же день Занкевичу был отправлен из Англии ответ на его телеграмму, касающуюся Персии548: «Вх. №1935. №1459. Отпр. 24. 12/6. 1 1918. Получ. 26. 12/8. 1 1917. Генералу Занкевичу от генерала Ермолова549 этих днях я получил только от Английского Генерального Штаба письменное сообщение, что Генерал Бичерахов на Персидском фронте просит о присылке в его распоряжение 26 русских офицеров, желающих, из коих 16 кавалеристов, 8 пехотинцев, 2-х артиллеристов. Доставка желающих будет исполнена попечением английских военных властей. По соглашению с генералом Гермониусом я в настоящее время запрашиваю желающих, и если останутся вакансии, сообщу Вам. Отправка должна состояться 15 нового января, причем офицеры должны быть снабжены теплой одеждой. Мы предполагаем выдать им содержание на четыре месяца и некоторую сумму каждому на подъем, но этот вопрос еще не решен. Ермолов 1459». Накануне получения телеграммы в Русской миссии праздновали Рождество. Приказ №137550 об этом был объявлен 5 января.
Очевидно, что о полученной из Лондона телеграмме Занкевич в тот же день сообщил Гумилеву, и 8 января Гумилев подает сразу два рапорта представителю Временного Правительства при Французской Главной Квартире полковнику Бобрикову. Первый — официальный551: «Прапорщик 5-го Гусарского Александрийского полка Гумилев. 8 января 1918 г. №166. Представителю Временного Правительства. Рапорт». На рапорте проставлен штемпель: «Вход. №1492. 26 Déc. 1917 / 8 Jan. 1918». На рапорте сверху, карандашом, Занкевич наложил резолюцию: «Согласен: 27/XII (7. 1). З<анкевич>».
Второй рапорт, в стихах, слегка «хулиганский», также подан знакомому нам полковнику Бобрикову, адресату и первого стихотворного рапорта Гумилева552:
Вдали от бранного огня
Мне надобно судьбу иную —
Наш коммисариат закрылся,
Я таю, сохну день от дня,
—
Пустите в Персию меня!
На все мои вопросы: «Хуя!» —
Вы отвечаете, дразня,
Но я Вас, право, поцелую,
Paris 1918. Н. Гумилев
Несмотря на закрытие комиссариата, «свергнувший» Раппа Военный комиссар Михайлов в течение января развил бурную деятельность, доставившую немало хлопот Занкевичу, а затем, после того, как он сложил с себя полномочия представителя Временного Правительства, сменившему его генералу Лохвицкому. 8 января Михайлов подает Занкевичу составленное им никому уже не нужное, многостраничное «Временное положение о Военном Комиссаре»553. Забегая вперед, покажем на документах, как развивал свою деятельность и чем ее закончил вначале конкурент, а затем наследник Раппа. 11 января Михайлов известил Занкевича, что он «вступил в должность»554. 13 января он направил Занкевичу письмо555«Вх. №1985 от 2/15 января 1918 г. Пользуюсь случаем спросить Вас еще раз, где находятся дела Парижского комиссара. Я слышал, что часть увезена бывшим комиссаром Е. И. Раппом, вторая же увезена кем-то из писарей, что совершенно недопустимо. В ожидании ответа, прошу принять уверения в совершенном уважении. Михайлов». На письме — резолюция Занкевича от 3/16 января 1918 г. : «Заготовить от меня письмо Г. Раппу с просьбой сдать дела мне. Занкевич». Подготовленное письмо отправлено Раппу 16 января556: «Милостивый Государь Евгений Иванович. Прошу Вас не отказать сдать мне все бумаги, вверенные Вам Парижским Комиссариатом. Прошу также сообщить мне, кем из писарей была взята часть переписки. Уважающий Вас Занкевич». Бумаги Раппа так до Михайлова и не дошли. 3 марта 1918-го года известный нам по участию в трудоустройстве Гумилева полковник Соколов обращается к работающему в Русской миссии поручику Клинскому557: «Поручику Клинскому. Препровождаю настоящее официальное отношение Комиссара Михайлова и, имея ввиду циркуляр Начальника Французского Штаба при Русской базе за №358, прошу о принятии мер для поставления в известность Комиссара, что всякая официальная деятельность его согласно названного выше циркуляра исключается. Штаб-офицер при военном Губернаторе гор. Парижа Полковник Соколов». 2 марта 1918 г. ". Так как Михайлов никак не может успокоиться, 5 марта Соколов подает рапорт558: «Штаб-офицер при Парижском Военном Губернаторе. 5 марта 1918 г. №8, г. Париж. РАПОРТ. Французского Правительства за №358 какая бы то ни было деятельность комиссара Михайлова исключается и всякие сношения с ним воспрещены. Ввиду этого воинские русские чины, находящиеся в распоряжении Михайлова, переходят на учет ко мне для дальнейшего их препровождения на основании сношения Французского Военного Министерства от 18 февраля с. г. за №4367-1/11. Так как вышеуказанное распоряжение генерала Занкевича не отменено, а комиссар Михайлов, по-видимому, не поставлен в известность о распоряжении французских властей о прекращении его деятельности, прошу об издании приказа о расформировании штата Военного Комиссара, после чего мною будут приняты соответствующие меры для препровождения воинских чинов, состоящих в распоряжении Комиссара, согласно имеющихся на это распоряжений Французского правительства. Полковник Соколов». Наконец, 15 апреля к Михайлову обращается сменивший Занкевича генерал Лохвицкий559: «15 апреля 1918 г. Милостивый Государь Михаил Александрович. Вы уже обращались к предшественнику моему Генералу Занкевичу с просьбой сообщить Вам материалы, касающиеся Русских войск во Франции, на что получили от генерала Занкевича отказ, что лишает и меня возможности выполнить Ваше желание. Сверх того, по принятому в военном ведомстве правилу, никакие документы, а тем более секретные, частным лицам не сообщаются, вы же являетесь во Франции частным лицом. Последнее обстоятельство лишает меня и подчиненных мне военнослужащих возможности вести с Вами официальную переписку, о чем я говорил с Вами лично в присутствии г. Маклакова. Прошу принять уверения в моем совершенном уважении. Н. Лохвицкий». Последнюю отповедь комиссар Михайлов получил от Игнатьева 17/30 апреля 1918 года560: «Генерал Лохвицкий известил меня, что он не признает за Вами прав Военного Комиссара в отношении подчиненных ему русских чинов. <...> В п. 3 Приказа №7 по Управлению Военного Агента точно перечислены те русские организации и учреждения, кои составляют Русскую Военную Миссию во Франции, причем основанием для включения этих организаций в состав Военной Миссии является непринадлежность их к составу Русских Войск во Франции, что и оговорено п. 3 того же приказа. Ввиду сего Военный Комиссариат или Русские Войска во Франции не могут быть включены в состав Военной Миссии». В дальнейшем следы ставшего «частным лицом» комиссара Михайлова теряются, и более мы к нему возвращаться не будем. Можно считать, что Рапп с Гумилевым вовремя покинули комиссариат.
Тем временем, Занкевич, после приказа №166 от 2 января 1918 года о «прекращении поступления денежных средств из России», вынужденный экономить средства, в приказе по русским войскам №173 от 10 января 1918 года объявляет об отмене суточных561«Париж. По хозяйственной части. <...> §10. Следующие мои приказы отменяются с 1-го января ст. ст. 1918 г. : №51, §1, ; №85, §4, о суточных офицерам, обучающимся в авиационных школах; №107, §5, о суточных Штабс-капитану Андрееву; №125, §2, о суточных врачу Веберу; №129, §1, о суточных офицерам, находящимся на работах; №145, §2, о суточных деньгах Подпоручику французской службы Мюрату; №145, §8, о суточных офицерам французской службы на работах; №117, §7, о суточных деньгах уполномоченному Красного Креста г. Туманову. Занкевич». Однако в тот же день, по распоряжению Занкевича, с учетом сложившейся ситуации, всем сотрудникам Русской миссии было выплачено жалованье за три месяца вперед. Как ему это удалось, и откуда он изыскал средства, вызвав этим недовольство французских властей, будет сказано чуть позже. В ведомости выдачи жалованья расписано562: «1 января 1918. №1924. Расчет с 1 января по 1 апреля и столовых и на представительство с 1 февраля по 1 мая 1918 г. Приложение: Аттестаты №№440, 441 и 442 и расчет на содержание Прапорщику Гумилеву». Далее идет ведомость на выдачу жалованья в виде таблицы, с перечислением всех сотрудников миссии, включая два комиссариата, во главе с Раппом и Михайловым, и всех их сотрудников. В строке Гумилева указано:
Кому выдаются деньги: Обер-офицеру для поручений прапорщику Гумилеву.
(2) Причитается в месяц в рублях — жалованье, добавочных, столовых и на представительство
(3) Причитается в месяц суточных, франков: 320.
(4) : 1812 франков.
(5) Удерживается: вначале было проставлено — "Согласно прилагаемого расчета 948 фр. 70 сан. , но потом эта фраза была зачеркнута.
: зачеркнуто — 863 франка 30 сан. ; проставлено — 1812 франков.
(7) Расписка в получении денег— «Тысяча восемьсот двенадцать франков получил прапорщик Гумилев».
Для сравнения: Рапп по этой ведомости должен был получить из расчета 750 руб. в месяц, но его строка осталась пустой, и нет его подписи; его второй помощник поручик Базилевич получил 1836 франков; комиссар Михайлов — 6000 франков; его помощники, Розенфельд — 1812 франков, Чупринин — 3156 франков; Занкевич получил, с жалованьем и суточными, — 17839 франков.
Полученный Бобриковым от Гумилева рапорт, естественно, официальный, с резолюцией Занкевича, был им в этот же день направлен Раппу563: «Канцелярия Представителя Временного Правительства при Французской Армии. 28. 12/10. 1 1917/18 г. №1994, г. Париж. Военному Комиссару. По приказанию Представителя Временного Правительства препровождается с просьбою направить Начальнику Тылового Управления для отдачи в приказе по Русским войскам во Франции. Приложение: Рапорт Прапорщика Гумилева №166. В. и. д. штаб-офицера для поручений Полк. Бобриков». Самого рапорта при этом документе нет, так как он остался во Франции и был опубликован Глебом Струве, смотрите выше. Получив рапорт со всеми согласующими подписями, генерал Занкевич все в тот же день отправил телеграмму в Лондон564: «Исх. №2000. 28/XII — 10/I 1918. Генералу Ермолову. Лондон. Усиленно ходатайствую о зачислении на вакансию, а если таковые уже разобраны, то об исходатайствовании таковой перед Английским Правительством для прапорщика Гумилева 5-го Александрийского Гусарского полка для направления его в качестве кавалериста в Персию в ближайшем будущем. Прапорщик Гумилев отличный офицер, награжден двумя Георгиевскими крестами и с начала войны служит в строю. Знает английский язык. О резолюции телеграфируйте, обеспечив ему проезд в Англию. 2000 Занкевич».
565: «Вх. №1977. №1462. Отпр. 30. 12 (12. 1) 1918. Получ. 31. 12 (13. 1) 1918. Генералу Занкевичу от Генерала Ермолова (агент. шифр). 2000. Прапорщик Гумилев может быть командирован с нашими офицерами в Месопотамию в распоряжение генерала Бичерахова. Для сего подлежит его немедленно командировать в Лондон без всякой задержки, так как 16-го или 17-го января нового стиля офицеры уже должны выехать отсюда. Мы удовлетворяем здесь отправляющихся офицеров следующим денежным довольствием: двухмесячный оклад содержания (жалованье и столовые) холостым и четырехмесячным семейным, подъемные деньги обер-офицеру 150 рублей, на приобретение верховой лошади 500 рублей, на приобретение конского снаряжения 175 рублей, на приобретение теплого платья 150 рублей, путевое довольствие — стоимость билета первого класса на пароходе до Багдада 80 франков и суточные на два месяца обер-офицеру по 30 фунтов в сутки. Если прапорщик Гумилев будет Вами командирован, то все указанное выше довольствие он должен получить от Вас, ибо я не имею возможности выдать ему эти деньги. Благоволите немедленно телеграфировать для сообщения английским военным властям, будет ли он командирован. Генерал Ермолов 1462».
Одновременно с этой телеграммой из Лондона, в Русской миссии во Франции была получена телеграмма из Петрограда, объявлявшая вне закона ряд российских представителей за границей566«31 декабря/13 января 1917/1918 г. Коллегия военных комиссаров, получив от одного из служащих в ГУГШ чиновника военного времени копию телеграммы генерала Потоцкого с несогласием его со сложившейся в России политической обстановкой, произвела ревизию переписки всех остальных военных представителей за границей (выделено С. Е. ), в результате коей объявила приказание по Военному Ведомству о смещении с должностей и преданию военно-революционному трибуналу за противодействие советской власти, кроме генерала Потоцкого, следующих военных агентов и представителей: Яхонтова (Япония), Ермолова (Англия), Майера (Голландия), Бобрикова, Миллера и Энкеля. Одновременно названная комиссия предлагает поименно военным агентам и представителям, по сдаче должности, прибыть в Россию, а прочим, не сочувствующим чисто деловым работникам воспользоваться правом ухода в отставку, предоставляемую всем достигшим 37-летнего возраста». Любопытный список — военно-революционному трибуналу подлежали как генерал Ермолов в Англии, так и друг Гумилева полковник Бобриков во Франции. Наводит на определенные мысли то, что в этом перечне отсутствует главный Военный Агент во Франции граф А. А. Игнатьев. Думаю, что это не случайно — вспомним поступавшие к Раппу донесения, да и его дальнейшую биографию. При осуществленной представителями советской власти «ревизии переписки всех остальных военных представителей за границей» могло быть выявлено немало тех документов, которые, оказавшись впоследствии в РГВИА, были приведены мною выше. Включая негативное отношение находившихся в Париже офицеров к свершившемуся в России большевистскому перевороту. Об этом не следует забывать при поисках причин того, что случилось с Николаем Гумилевым в августе 1921 года. Хотя, как будет далее показано, позже могли появиться и другие основания для этого.
В документах за все последующие дни имя Гумилева мелькает постоянно. В его трудоустройстве приняло деятельное участие все высшее руководство Русской миссии. Это даже слегка удивляет, так как одновременно не у дел оказалось множество русских офицеров в Париже. Их имена и ходатайства о переводе в другие подразделения тоже иногда встречаются, но несравненно реже, чем имя Гумилева. К 14 января относится одновременно несколько документов. Ввиду того, что руководство русскими войсками перешло к французским властям, любое перемещение по службе требовало соблюдения определенной процедуры, и в первую очередь, требовалось непременное согласие французского армейского начальства. Связующим звеном здесь был представитель русских войск при французской армии полковник Бобриков. В этот день он подготовил несколько бумаг, связанных с полученной из Лондона телеграммой Ермолова и рапортом Гумилева о назначении его на персидский фронт. Во-первых, это обращение к генералу Занкевичу, фактически, дающее разрешение на проезд его в Англию ()567: «Военный представитель Русского Временного Правительства при Французских Армиях. №2031. Париж, 14 января. Адресовано: 59, Rue Pierre Charron. Генералу Занкевичу для господ Военных Агентов в Англии Париже. Имею честь просить у Вас, если возможно, распорядиться отдать необходимые распоряжения относительно Лейтенанта Гумилева для назначения его в состав экспедиционных войск в Персии, чтобы он мог попасть к генералу Ермолову в Лондоне, по возможности, в кратчайшие сроки. Я был бы Вам искренне признателен за содействие мне в откомандировании этого офицера при сложившихся обстоятельствах, прежде чем он окончательно выйдет в отставку. Для генерала Занкевича и для объявления им приказа». Одновременно Бобриков направляет отношение Военному Агенту графу А. А. Игнатьеву568: «Представитель Временного Правительства при Французских армиях. 1/14 января 1918 г. №2032, г. Париж. Военному агенту во Франции. Прапорщик Гумилев согласно присланной телеграмме назначен Английским Военным Министерством на Персидский фронт. Согласно приказанию Генерала Занкевича прошу Вас не отказать сделать все надлежащие распоряжения для облегчения проезда прапорщику Гумилеву в Англию. Сношение (копия) Английскому Военному Агенту послана. Приложение: телеграмма и сношение. И. об. Штаб-офицера для поручений Полковник Бобриков». Внизу проставлена квадратная печать: "«Военный Агент во Франции. Получено 2/15 января 1918 г. Вх. №5160. Отдел...». И надпись от руки: «Срочно».
569: «Исх. №2033. 1/14 января 1918. Генералу Ермолову. Лондон. 1462. Прапорщик Гумилев мною командируется тотчас по получении проездного свидетельства. Занкевич 2033». Последняя запись в опубликованном Глебом Струве «Послужном списке Н. С. Гумилева» относится к этому распоряжению Занкевича570«По собственному желанию командирован в Англию для направления в действующую армию на Месопотамский фронт — 2/15 января 1918». То есть, со вторника, 15-го января 1918-го года, Гумилев уже официально не числится в составе Русской миссии, хотя остается в Париже до конца недели, так как не все документы еще подготовлены. 15-го января полковник Бобриков направляет отношение начальнику Тылового управления русских войск во Франции полковнику Карханину571: «Штаб-офицер для поручений при Представителе Временного Правительства при Французских Армиях. 2/15 января 1918 г. №2035, г. Париж. Начальнику Тылового управления Русских войск во Франции. Телеграммой Военного агента Великобритании прапорщик Гумилев назначен в его распоряжение для отправления на Месопотамский фронт. Генерал Занкевич приказал спешно его удовлетворить согласно прилагаемой телеграммы и выдать предписание. Сношение Военному агенту во Франции для облегчения проезда исполнено. Полковник Бобриков (его подпись)». Внизу документа, под подписью Бобрикова, автограф Гумилева: «Подлинник передал Начальнику Тылового управления без номера. 2/15. Гумилев».
В этот день, исполняя полученное накануне поручение Занкевича, помощник Военного Агента Крупский обращается во Французское Военное Министерство ()572: «15 января. Господину Председателю Совета Министров Министерства Обороны. (Штаб-квартира Армии, 2-е Бюро). Господин Министр, имею честь настойчиво просить Вашей благосклонности отдать необходимые распоряжения, чтобы лейтенант русской Армии Гумилев мог крайне срочно покинуть французскую территорию в направлении Англии. Этот офицер назначен для присоединения к экспедиционным войскам в Персии и обязан вначале явиться к генералу Ермолову в Лондоне, по возможности, в кратчайшие сроки. Я был бы Вам искренне признателен за отдачу необходимых указаний, чтобы состоялось откомандирование от Русской миссии лейтенанта Гумилева, прежде чем он окончательно уйдет в отставку. Я бы хотел получить быстрый ответ от компетентного управления вашего Министерства для того, чтобы разрешить этому офицеру покинуть французскую территорию. Примите, пожалуйста, Господин Министр, выражение моего глубокого уважения. Подполковник Крупский».
В эти дни Занкевич ходатайствуют и о других офицерах Русской миссии. Так, на обороте листа с копией телеграммы Ермолову о Гумилеве от 14 января имеется его пометка о необходимости ходатайства еще за одного офицера, сотрудника Тылового управления, поручика Перникова, знатока автомобильного дела. На следующий день Занкевич отправляет несколько телеграмм в Лондон с ходатайствами за подчиненных ему офицеров: «2/15 января 1918. Генералу Ермолову, Russemilita Londres (Русская военная миссия в Лондоне). Предполагая, что во Франции найдется много желающих офицеров на Месопотамский фронт, прошу сообщить, возможно ли формирование следующей партии, и могу ли объявить очередь желающих»573«Исх. №2034 от 2/15 января 1918 г. Генералу Ермолову Лондон. Ходатайствую усиленно об исходатайствовании кавалерийской вакансии перед Английским Правительством для направления в Месопотамию поручика ПЕРНИКОВА. Поручик Перников имеет 4 степени Георгия и боевые награды до Станислава 2-й степени включительно. По получении ответа, благоволите срочно телеграфировать. Занкевич»574. Первым «в очередь» Занкевич поставил Гумилева. Полученный же спустя несколько дней ответ на последнее ходатайство за Перникова говорит, насколько серьезно относились английские власти к переводу офицеров в свои воинские подразделения.
Так как с 15-го января Гумилев считался откомандированным в Англию и на Персидский фронт, в этот же день ему был выдан на руки «Аттестат» об удовлетворении его денежным содержанием при Тыловом управлении русских войск во Франции. Один экземпляр этого аттестата Гумилев оставил в Англии, и он был опубликован Глебом Струве575, другой экземпляр сохранился в РГВИА576:
«АТТЕСТАТ №1972.
1) жалованием из усиленного оклада СЕМЬСОТ тридцать два рубля в год по первое число апреля 1918 г. ;
2) добавочными деньгами из оклада сто двадцать руб. в год по первое число апреля 1918 г. ;
3) 50% надбавкой к жалованью и добавочным по первое число апреля 1918 г. ;
4) полевыми порционами из оклада трех руб. в сутки по первое число апреля 1918 г. ;
— суточными деньгами, как семейный из оклада одного руб. в сутки по первое число апреля 1918 г. ;
6) пособием на покупку теплых вещей на зимний период 1917-1918 гг. в сумме ста пятидесяти руб. , что подписью и приложением казенной печати удостоверяется.
15 января 1918 г. г. Париж. Начальник управления, полковник Карханин. Начальник хозяйственного отделения Полковник (подпись неразборчива)».
«Аттестата» сделана приписка: «Названный в сем аттестате Прапорщик Гумилев при отправлении в Англию удовлетворен при Управлении Старшего Коменданта русских войск гор. Парижа путевым довольствием: стоимостью билета 2-го класса от Парижа до Лондона в размере СЕМИДЕСЯТИ СЕМИ франков и суточными деньгами на путь по числу верст в размере ШЕСТНАДЦАТИ франков, что подписью и приложением казенной печати удостоверяется. 3/16 Января 1918 года, гор. Париж. Старший Комендант русских войск гор. Парижа Полковник (подпись неразборчива). Делопроизводитель, чиновник военного времени (подпись неразборчива)». Приписка появилась, потому что это путевое довольствие в размере 98 франков Гумилев получил позже, 24 января577 приняли самое деятельное участие в помощи ему при отправке на Персидский фронт. Одновременно с деньгами, Соколов вручил Гумилеву предписание отправиться в Англию578: «Старший Комендант города Парижа. 3/16 Января 1918 года. № 2. Город Париж, 59, rue Pierre Charron. Прапорщику Гумилеву. Предписываю Вам сего числа отправиться в Англию в распоряжение Генерала Ермолова и об отбытии донести. Основание: предписание Тылового Управления от 15 января н. с. № 5. Подполковник (подпись неразборчива). За Помощника Коменданта Штабс-капитан (подпись неразборчива».
17 января Занкевич направляет в Лондон ходатайство о переводе в Месопотамию штаб-ротмистра Пфеля579, на которое, как и на ходатайство о поручике Перникове, английские власти отреагируют весьма своеобразно. Этим же числом датировано еще одно упоминание «Синей звезды» в приказе по войскам580: «Приказ №2 от 4/17 января 1918 г. По части хозяйственной. <...> §6. 300 франков выписать в расход по денежному журналу из суммы Тылового Управления и уплатить секретарю при Санитарном отделении Г-же Е. К. Дю Буше, согласно представленного счета расходов по поездке для устройства елок для солдат в X-м округе. Справка». Елену Дюбуше оставили для работы в русской миссии и после ее расформирования, о чем было объявлено в приказе581: «Приказ по русским войскам №6 от 9/22 января 1918 г. <...> §4. Во изменение приказа по русским войскам во Франции от 2 января №166, разрешаю оставить для письменных занятий в составе Тылового Управления русских войск во Франции, по вольному наему, Елену Карловну дю-Буше и Алексея Семенова, обоих с 1-го января с. г. ст. ст. , с вознаграждением, получаемым ими до сего времени. Занкевич». В дальнейшем ее автограф встречается только в ведомости на получение жалованья за январь582«Расчет на выдачу жалованья переписчикам и машинисткам за январь 1918 г. : Переписчице Буше — 500 фр. (Ее расписка по-русски); Семенову — 225 фр. ()». К сожалению, эти документы нам ничего не говорят, каковы были отношения между поэтом и его парижской Музой перед самым отъездом Гумилева из Франции в Англию.
19 января Гумилев собирает последние документы, необходимые для получения разрешения на выезд из Франции. В этот день управление Военного Агента направляет в соответствующее ведомство просьбу об оформлении его паспорта (документ на французском языке)583: «Представительство Русского Военного Агента. Париж, 19 января 1918. 14, Avenue Elisée Reclus. Представительство Русского Военного Агента во Франции было бы чрезвычайно признательно Бюро выдачи разрешений за срочное оформление паспорта для лейтенанта русской армии , отправляемого со срочной миссией в Англию, маршрут следования его должен быть в Лондон через Булонь (Boulogne)584. Помощник Русского Военного Агента Подполковник Крупский». В этот день Ермолов из Лондона отправил телеграмму Занкевичу585: «Генералу Занкевичу от генерала Ермолова (агентский шифр). Отпр. 19. 1. 1918. Получ. 20. 1. 1918. №2031. Вход. №2031, 19/1 — 1918. Англичане просят срочно прислать им список русских офицеров, желающих на Месопотамский фронт, преимущественно кавалеристов и гвардейцев, и не иначе как по Вашей особой рекомендации, приблизительно около двенадцати человек. В списке необходимо указать относительно каждого, где служил и что делал во Франции. Благоволите всех командированных удовлетворять деньгами согласно расчетам, указанным в моей телеграмме 1462, но непосредственно от Вас, так как я выдавать им деньги здесь не могу. Для ускорения дела не откажите снестись с Английским Военным Агентом в Париже. Ермолов 1475». На телеграмме резолюция Занкевича — «Запросить». До этого момента Занкевич направил в Лондон только Гумилева, и резолюция «Запросить», скорее всего, относилась к подготовке списка офицеров, желающих отправиться на Месопотамский фронт. Вскоре такой список появился. Одновременно он 20 января посылает ответную телеграмму Ермолову586: «Исх. №2057 от 7/20 января 1918 г. Генералу Ермолову. 1475. Денег у меня также нет. Прошу спешно сообщить, нельзя ли получить эти деньги от Англичан. Дополнительно прошу точно указать цель командировки и условия службы. Занкевич 2057».
документ на французском языке)587: «Представительство Русского Военного Агента. Париж, 20 января 1918. 14, Avenue Elisée Reclus. КОМАНДИРОВОЧНОЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ лейтенанта русской армии Николая ГУМИЛЕВА, направляемого в этот день в официальную командировку в ЛОНДОН через Булонь (Boulogne), для дальнейшей его отправки в специальную командировку по поручению Английского Правительства. Подполковник Крупский (Colonel Kroupsky), помощник Русского Военного Агента». На этом документе — печати Военных Агентов России и Англии, а также штемпель специального комиссариата в Булони о посадке на пароход, датированный 21 января 1918 г. Он позволяет точно установить дату его отъезда из Франции. Гумилев, видимо, тогда предполагал, что в Лондоне он задержится ненадолго. Возможно, мысленно он был уже в Персии. Не персидские ли миниатюры, столь полюбившиеся ему еще до отправки во Францию, его туда так влекли? Ведь о желании попасть на Персидский фронт и привезти оттуда коллекцию миниатюр Гумилев писал Ларисе Рейснер еще 22 января 1917-го года из Окуловки588.
589: «До своего отъезда из Франции покойный поэт жил у меня в Passy. Уехал он в начале 1918 года, по приглашению английского War Office в Месопотамию, в кавалерийский отряд и очутился вместо этого в Архангельске, откуда и попал в Петроград. При отъезде он оставил мне для хранения ящик с книгами и значительное количество картин, гравюр, рисунков и альбом, купленные в Париже. Часть его имущества я передал художнику Ларионову; книги же хранятся у меня в Париже. Охотно передам их наследникам или ближайшим друзьям. Александр Цитрон». Как и Глебу Струве, мне неизвестно «ни о судьбе самого Цитрона, ни об оставшихся у него книгах Гумилева». Однако в хранящихся в архиве документах его имя встречается часто590, особенно после расформирования Русского экспедиционного корпуса. Среди бумаг, относящихся к освобождению заключенных после Куртинских событий, попадаются многочисленные заявления адвоката по их делам, присяжного поверенного А. Цитрона. В заключение для сравнения приведу то, как представлен отъезд Гумилева из Парижа у Лукницкого в «Трудах и днях». Очевидно, что располагал он весьма приблизительной информацией, которая, как правило, используется в качестве «истины в последней инстанции»591: «1918. До марта. В Париже жил в квартире адвоката Цитрона. у квартиросъемщика часть своих вещей и папку бумаг. Оставляет также (у комиссара Временного правительства Раппа (?)) часть коллекций по искусству Востока. А. А. Ахматова,... Бикерман». Выделены источники информации. Хотя Лукницкий и не располагал документами, из-за чего даты указаны неверно, но основные акценты расставлены относительно точно.
Письмо Цитрона подтверждает, что Гумилев предполагал еще вернуться в Париж, после Персии. Однако после его отъезда события начали развиваться не по запланированному сценарию. Узнал об этом он лишь в Лондоне, в первый же день, когда явился к генералу Ермолову. Последующие две недели прошли в непрерывном обмене письмами и телеграммами между Парижем и Лондоном, главным действующим лицом которых невольно оказался Николай Гумилев. Перенесемся и мы вслед за Гумилевым в Лондон, расскажем о последующих событиях, как в Лондоне, так и в Париже, и попытаемся найти возможные причины того, почему все получилось так, как получилось, и почему Гумилев, спустя несколько месяцев, оказался не в Персии, а в Петрограде.