Если беллетристическая литература не дала нам ничего радостного за последнее время, то нельзя сказать того же про поэзию. В этой области отрадное явление представляет только что вышедший сборник Н. Гумилева — «Колчан»(*).
Не думайте, что в «Колчане» собраны какие-нибудь стрелы, могущие пронзить ум и сердце читателя чем-либо неожиданным, исключительным. Будь это так, тут нельзя было бы усмотреть отрадного явления: известно, ведь, как приторно и неприятно все то, что производится поэтами неожиданного и исключительного!
Стихи Н. Гумилева написаны отчасти в тонах старой школы, простым, звучным и задушевным языком, — и в этом их главное достоинство. Темы тоже не блещут новизной, но и это является скорее плюсом, чем минусом. Уж очень приелись «новые» мотивы, где больше надуманности, чем поэтической красоты. Трудно определить, о чем именно поет г. Гумилев. События, лица, города, родина и т. д. — все находит отклик в стихах поэта, для всего поэт подбирает соответственные рамки.
Стихотворение «Памяти Анненского», кажется, автор недаром поместил первым. Оно сразу располагает читателя к сборнику, не только располагает, но напоминает об «отошедших» истинных мастерах стиха. Приводим его поэму полностью:
К таким нежданным и певучим бредням
Зовя с собой умы людей,
Был Иннокентий Анненский последним
Из Царскосельских лебедей.
Я помню дни: я робкий, торопливый
Входил в высокий кабинет,
Где ждал меня спокойный и учтивый,
Слегка седеющий поэт.
Десяток фраз, пленительных и странных,
Как бы случайно уроня,
Он вбрасывал в пространство безмятежных
Мечтаний — слабого меня.
О, в сумрак отступающие вещи
И еле слышные духи,
И этот голос нежный и зловещий,
Уже читающий стихи!
Звенела медь и шла гроза,
А там, над шкафом, профиль Эврипида
Слепил горящие глаза...
...Скамью я знаю в парке; мне сказали,
Что он любил сидеть на ней,
Задумчиво смотря, как сини дали
В червонном золоте аллей.
Там вечером и страшно, и красиво,
В тумане светит мрамор плит,
И женщина, как серна боязлива,
Во тьме к прохожему спешит.
Она глядит, она поет и плачет,
И снова плачет и поет,
Не понимая, что все это значит,
Но только чувствуя — не тот.
Журчит вода, протачивая шлюзы,
Сырой травою пахнет мгла,
И жалок голос одинокой музы,
Последней — Царского Села.
Еще проще и теплее пьеса «Старые усадьбы»:
И тут же рига, скотный двор,
Где у корыта гуси важные
Ведут немолчный разговор.
В садах настурции и розаны,
В прудах зацветших караси. —
Усадьбы старые разбросаны
По всей таинственной Руси и т. д.
Чем-то «своим» веет от стихов г. Гумилева о войне. В этих стихах гула пушек, лязга сабель, стонов раненых не слышно. Поэт видит всюду подвиг, но и подвига самого не воспевает. Ему важнее труд подвига:
...«Ура» вдали, как будто пенье
Трудный день окончивших жнецов.
Скажешь: это мирное селенье
В самый благостный из вечеров.
Дело величавое войны,
Серафимы, ясны и крылаты,
За плечами воинов видны.
Тружеников, медленно идущих
Подвиг сеющих и славу жнущих,
Ныне, Господи, благослови...(1)
«лучших» очень много в сборнике, и если одни «лучше» по форме, то другие — по содержанию, и выбирать — дело нелегкое. Не приведены и образчики слабого, которого в книге тоже известное количество. Где же без того!
Вообще с «Колчаном» следует ознакомиться от начала до конца. Если автор подразумевал под заглавием помещение для стрел, то эти стрелы какие-то особенные: ласкающие, баюкающие, звенящие. Сборник г. Гумилева несомненно доставит много приятных минут стихофилу, а попадись оно в руки стихофобу, пожалуй, примирит последнего в известной степени с современной русской поэзией.
«Гиперборей». Петроград. 1916. Стр. 102. Ц. 1 р. 25 к. (прим. авт.).