Синтез искусств как способ мировидения в метапоэтике Н. С. Гумилева
Н. С. Гумилев - не только выдающийся поэт и драматург, но и автор многочисленных статей, в которых содержится глубокая рефлексия событий в искусстве его времени. Отличительная особенность статей автора - это описание посредством понятий и представлений системы синтеза искусств. «Синтез искусств - органичное соединение разных искусств или видов искусства в художественное целое, которое эстетически организует материальную и духовную среду бытия человека» (16, с. 554). Авторская рефлексия - это элемент творческого процесса, который и есть «метапоэтика». К. Э. Штайн определяет метапоэтику как поэтику «по данным метаязыка (языка, на котором описывается язык-объект) и метатекста», поэтику «самоинтерпретации автором своего или другого текста. Таким образом, это те тексты, в которых сам художник-творец выступает как исследователь или интерпретатор, вступая в диалог с собственными текстами или текстами собратьев по перу - других мастеров» (20, с. 14). Тематика рассуждений может быть различной: отклики на события авторского времени или же давно прошедшие времена; отзывы, связанные со сферой автора или же совершенно отдаленные от него. Но следует отметить, что все эти явления могут быть слиты воедино, и тогда мы имеем дело со всеохватностью личностных знаний автора. Именно таким свойством обладает метапоэтика Н. С. Гумилева.
В метапоэтике Н. С. Гумилева обнаруживается не просто синтез, а художественный синтез - «явление, по самой природе своей «предрасположенное» к выходу за пределы собственного литературного материала» (17, с. 7). Основой художественного синтеза в метапоэтике автора становится литература, все другие виды искусств - вспомогательные, выраженные в разной мере в зависимости от объекта описания.
Мысли о синтезе искусств пронизывают всю метапоэтику автора, который считает, что «... у человека есть свойство все приводить к единству» (7). Синтез искусств неразрывно связан с другим метапоэтическим представлением автора - о гармонизации жизни, где ключевым понятием становится слово, способное соединять в себе музыку, живопись, скульптуру и мысль с целью единения человека с миром.
Н. С. Гумилев - противник тезисов «искусство для жизни» и «искусство для искусства». По словам автора, эти положения «искусство низводят до степени проститутки или солдата» (9, с. 541), лишаясь своего применения. Данная мысль коррелирует с мнением ГГ Шпета, которое высказано им в «Эстетических фрагментах» о применении искусства. Это позволяет говорить о связи с феноменологическими идеями в метапоэтике Н. С. Гумилева.
Автор сближает музыку и литературу, живопись и литературу, живопись и музыку, театр и живопись, литературу и скульптуру, литературу и архитектуру. Описания представленных видов искусств находятся в отношениях взаимодополнения и находят отражения в жизненной ориентации Н. С. Гумилева: «Я хочу, чтобы не только мои стихи, но и моя жизнь была произведением искусства» (18, с. 339). Возникает амбивалентность понимания искусства: с одной стороны, искусство трактуется как цель, с другой - как средство достижения этой самой цели.
Н. С. Гумилев отмечает сближение музыки и литературы на разных уровнях восприятия: «Слова - как ноты, фразы - как аккорды» (2). Музыка имеет свое строение, которое изоморфно строению литературы. Продолжается эта идея и в статье «Вожди новой школы», где говорится о том, что «К. Бальмонт первый догадался о простой... и старой как мир, но очень трудной для понимания истине, что поэзия состоит в конце концов из слов, так же как живопись из красок, музыка из чередований звуков» (5). Данные сведения дают основание полагать, что возможен момент одновременности понимания сходства структуры литературы и музыки двумя авторами: если Н. С. Гумилев заметил данное положение, значит и сам он его тоже сформулировал. Такой момент одновременности М. Фуко называет связной структурой идей.
Понимание звучания музыки находит отражение в особенном образе Музы. Но не все писатели склонны к восприятию музыки-Музы. Автор говорит о М. Струве как о поэте, который «еще не услышал хореических скрипок, дактилического гонга, анапестического колокола и ритма священных плясок, присущих амфибрахию» (11). Происходит переплетение музыки и литературы, их слияние. Размер в стихотворении выполняет такую же роль, что и скрипки в оркестре: он является единицей структуры.
Восприятие музыкальных образов зависит от профессии человека, его жизненных позиций и интересов. Именно поэтому «слыша граммофон, от которого кажется, что грустит околоточный и у попадьи ноют зубы, поэт вспоминает, «как, услыхав ночной гудок, троянские суда отплыли с добычей дивной на восток» (7). Поэт отличается от других людей способностью к воображению, оживлению давно прошедших эпох, умением слышать то, что другие не слышат: «Мы можем слушать звоны Аполлона или трели флейты Пана, - к чему нам скромный скрип пера?» (10). В статье «Ф. Сологуб. Пламенный круг» сравниваются поэты по степени музыкальности: у Сологуба стих мягкий и певучий, у Брюсова имеется медный звон стиха. Такое сравнение носит скорее иерархический характер, нежели оппозиционный.
Музыка и литература, находясь в тесной связи друг с другом, не могут заменять и подменять друг друга. Музыкальность образа нельзя свести в истинную музыку, потому что «никакими средствами стихотворной фонетики не передать подлинного голоса скрипки или флейты, никакими стилистическими приемами не воплотить блеска солнца, веяния ветра» (15, с. 538). Звуковая сторона слова, стиха - одна из составляющих физиологии стихотворения. Музыка стиха получает оболочку, овеществляется, «подобно крови, переливается в жилах» (15, с. 539).
По словам ГВ. Адамовича, «Гумилев был полнейшим профаном в музыке: не любил, не понимал и не знал ее» (1, с. 347). Но Н. С. Гумилев не отрицает ее достоинств и роли в системе искусств. Музыка - это недостигаемый идеал и одновременно то, что непременно присутствует в литературе в той или иной мере.
Живопись также неразрывно связана с литературой. В статье «Выставка нового искусства в Париже» автор метапоэтически осмысливает живопись, анализируя сюжеты картин «Народ курганов» и «Песня о викинге». При сравнении Рериха с Полем Гогеном автор подчеркивает, что «оба они полюбили мир первобытных людей с его несложными, но могучими красками, линиями, удивляющими почти грубой простотой...» (6). Интерес к первобытному продолжается и в творчестве самого Н. С. Гумилева (пьеса «Охота на носорога», рассказ «Гибели обреченные», поэма «Дракон», в основе которых лежат события первобытных времен).
Драматургическое построение истории соотносится с живописанием, что подтверждает метапоэтический комментарий к картине «Народ курганов»: «Великая сказка историй, смена двух рас, рассказана Рерихом просто и задумчиво» (6). «Нарисовать» в метапоэтическом комментарии значит рассказать историю, раскрыть сюжет. В словаре имеется следующее значение лексемы «нарисовать»: «образно изобразить, представить кого-, что- либо» (19, с. 442). Так, именно способность узнаваемо представить образ становится основным способом изображения в литературе и в живописи.
Описание картины «Песня о викинге» происходит также посредством введения элементов музыки, когда Н. С. Гумилев сосредоточивает внимание на том, что «грустная девушка поет о ком-то далеком» (6).
Тесная связь литературы и живописи достигается именно авторским способом создания образов. В зависимости от приемов изображения Н. С. Гумилев делит поэтов на две категории:
1. «Пламенно творящий подвиг своей жизни есть поэт» (3). К ним относятся Конфуций, Магомет, Соломон, Ницше, Вяч. Иванов.
2. «Поэты линий и красок» (3). Здесь автор называет таких поэтов, как А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, В. Брюсов, А. Блок.
Поэты первой категории основой творчества избирают описание своего предназначения, что указывает на связь поэзии и скульптуры. Автор создает различные памятники себе и искусству: «Поэт всегда господин жизни, творящий из нее как из драгоценного материала, свой образ и подобие» (10). Поэты же второй категории - художники, для них важны фон жизни и яркость красок. К этой категории принадлежит творчество Бар. М. Ливен-Ор- ловой, язык драматических произведений которой Н. С. Гумилев сравнивает с фактурой: «Язык этих книг бескрасочный, необразный, нестерпимо бледнящий» (8), «Две другие книги того же автора <...> ярче и выпуклее первой» (8). Возникающие оппозиции «бескрасочный - яркий», «необразный - выпуклый» становятся элементарными координатами авторского видения языка посредством живописных категорий.
Существует и взаимосвязь литературы с архитектурой. Говоря о рассказах С. Ауслендера в одноименной статье, Н. С. Гумилев сравнивает писателя с архитектором, который ценит «в сочетании слов не красочные эффекты, не музыкальный ритм или лирическое волнение, а чистоту линий и гармоническое равновесие частностей, подчиненных одной идее. Его учителями были Растрелли, Гваретти и другие создатели дивных дворцов и храмов» (12). Заметим, что автор сознательно отрицает живописное, музыкальное и поэтическое начало и выделяет такую черту как «архитектур- ность». Антиномично Н. С. Гумилев описывает и прозу М. Кузмина: «Перед вами не живописец, не актер, перед вами писатель» (13). Так, через отрицание автор отбрасывает все не соответствующие требованиям виды искусства и оставляет одно-единственное, которое определяет основной прием авторского творчества.
как часть жизни, а, «родившись от жизни, снова идет к ней, но не как грошовый поденщик, не как сварливый брюзга, а как равный равному» (9, с. 544). Главная метапоэтическая идея автора заключается в том, что жизнь не может быть искусством, а искусство - жизнью. Различие представляется тезисом «жизнь - материально целостное, а искусство - целостность духовная». Искусство гармонизирует человеческое существование, становится целью и средством постижения жизни.
Библиографический список
1. Адамович Г. В. Одиночество и свобода / Сост., коммент., вступ. ст. В. Крей- да. - М.: Республика, 1990. - С. 347-348.
2. Гумилев Н. С. А. Блок, М. Кузмин. www.gumilev.ru.
3. Гумилев Н. С. В. Иванов. — Антология «Мусагет». www.gumilev.ru.
5. Гумилев Н. С. Вожди новой школы. www.gumilev.ru.
6. Гумилев Н. С. Выставка нового русского искусства в Париже. www.gumilev.ru.
7. Гумилев Н. С. Г. Адамович, Г. Иванов, М. Лозинский, О. Мандельштам. www.gumilev.ru.
8. Гумилев Н. С. Драматические произведения Бар. М. Ливен. www.gumilev.ru
— начало XX вв. Реализм. Символизм. Акмеизм. Модернизм / Под общей редакцией проф. К. Э. Штайн. — Ставрополь: СГУ, 2005. - С. 541-545.
10. Гумилев Н. С. Константин Ляндау. У темной двери. www.gumilev.ru.
11. Гумилев Н. С. М. Струве. Стая. www.gumilev.ru.
12. Гумилев Н. С. О рассказах С. Ауслендера. www.gumilev.ru.
13. Гумилев Н. С. О прозе М. Кузмина. www.gumilev.ru.
15. Гумилев Н. С. Читатель // Три века русской метапоэтики: Легитимация дискурса. Антология: В 4 т. - Том 2. Конец XIX — начало XX вв. Реализм. Символизм. Акмеизм. Модернизм / Под общей редакцией проф. К. Э. Штайн. — Ставрополь: СГУ, 2005. - С. 538-540.
16. Кантор А. М. Терминологический словарь «Аполлон». - М., 1997.
17. Минералова И. Г. Русская литература Серебряного века. Поэтика символизма. - М.: Изд-во Флинта, Наука, 2006.
18. Недошивин В. М. Прогулки по Серебряному веку: Санкт-Петербург. - М.: АСТ: Астрель: Полиграфиздат, 2010.
20. Штайн К. Э., Петренко Д. И. Язык метапоэтики и метапоэтика языка // Метапоэтика: Сборник статей научно-методического семинара «Textus». - Ставрополь: СГУ, 2008. - Вып. I. - С. 14-46.