Поиск по творчеству и критике
Cлово "MUSEUM"
Входимость: 2. Размер: 61кб.
Входимость: 2. Размер: 45кб.
Входимость: 2. Размер: 16кб.
Входимость: 2. Размер: 123кб.
Входимость: 1. Размер: 78кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 61кб.
Часть текста: до своих адресатов не дошли. Хотя вряд ли отыщутся их потомки, мне хочется, чтобы их прочитали. Неизвестно, добрался ли когда-либо до своего дома Василий Мамонтов, или он нашел последнее пристанище в чужой земле, как тысячи его соотечественников, посланных во Францию защищать честь России. Никаких дополнительных комментариев к письмам не будет — они говорят сами за себя. Письмо Анны Энгельгардт Николаю Гумилеву из Петрограда в Париж 723 : «Коля милый, я написала тебе несколько писем, телеграмму, но возможно, что ты ничего не получил. Знаешь, я перепутала адрес (вернее, он был напутан в твоей последней телеграмме) и только получив твое письмо от 14 сентября узнала, что он совсем другой! Досадно, ведь письма к тебе идут безбожно долго, чуть ли не 2—3 месяца. Грустно писать, зная, что письмо придет чуть ли не через год. Я прямо в отчаянье от такой задержки! Милый, уже 1/2 года, что мы в разлуке. Мне иногда кажется, что это навсегда! Звать тебя сюда, Коля, настаивать, чтоб ты приехал, я не могу и не хочу. Это было бы слишком эгоистично. Ты знаешь, здесь в Петербурге сейчас гадко, скучно, все куда-то убегают... А там в Париже, вероятно, жизнь иная — у тебя интересное дело, милые друзья, твоя коллекция картин, нет той грубости и разрухи, которая царит сейчас. Мне бесконечно хочется тебя видеть, я по-прежнему люблю только тебя, но лучше тебе быть там, где приятно и где к тебе хорошо относятся. Может быть, война скоро окончательно кончится и тогда ты и так приедешь или, может быть, сможешь приехать сюда ненадолго. Я боюсь, и мне больно будет видеть твое раскаянье, если ты приедешь сейчас сюда и ради меня,...
Входимость: 2. Размер: 45кб.
Часть текста: такой, по существу, поэтически консервативный кружок поэтов и поэтесс, как «Вечера Случевского», к 1909 г. насчитывал в числе своих членов по крайней мере 10 модернистов (10% всего опубликованного числа членов кружка)». И, ссылаясь на «юбилейную справку», напечатанную в газете «Санкт-Петербургские Ведомости» от 5 февраля 1909 г., Княжнин называл в числе членов кружка, который был «легализован» с 17 апреля 1908 г., А. А. Блока, Н. С. Гумилёва, Вяч. И. Иванова, Ф. К. Сологуба, П. С. Соловьеву (Allegro) и др. Литературная работа Гумилёва в 1919-21 гг. Сведения о том, над чем работал Гумилёв в 1919-21 гг., мы находим в журнале «Вестник Литературы» (журнал этот за рубежом представляет большую редкость). В журнале имелся отдел под названием «Чем заняты наши писатели». В № 8 за 1919 год мы читаем в этом отделе: «Усиленно занят своим трудом, касающимся «теории поэзии», сообщает поэт Гумилёв. Там, в этом труде, он подводит итоги своим...
Входимость: 2. Размер: 16кб.
Часть текста: в доме математика Льва Сироты, я от нечего делать стал просматривать подборку его книг из русской поэзии. Гумилёв был представлен здесь тбилисским изданием 1988 года, которое в то время отсутствовало в собрании моего литературно-музыкального музея (недавно в Нью-Йорке мне эту книгу подарил бывший главный редактор тбилисского издатательства «Мерани» Ушанги Рижинашвили). Составитель книги В. К. Лукницкая — вдова первого биографа Н. С. Гумилёва Павла Николаевича Лукницкого. Свою работу он начал ещё в студенческие годы (где-то в 1923-1924 гг). Тема была предложена ему в Петербургском университете и благославлена друзьями Гумилёва и Ахматовой известными переводчиками поэзии и историками культуры М. Л. Лозинским и В. К. Шилейко. К 1929 году, когда работа была практически прервана, Лукницкий собрал огромный материал по Гумилёву, но опубликовать его в России было совершенно невозможно многие и многие годы, т.к. поэт был запрещен, и даже за хранение его портрета люди подвергались аресту. Однако, в семье Лукницких сохранили весь «гумилёвский» архив». Часть материалов этого архива Вера Лукницкая, рассказ которой о нём мне посчастливилось однажды слышать в Московском музее музыкальной культуры им. М. И. Глинки, включила в книгу, которую я держал в руках. И вот, не спеша перелистывая эту книгу, обнаруживаю, что Николай Гумилёв, живя в 1900-1903 годах в Тифлисе (!) дружил с братьями Кереселидзе (!). Эти два восклицательных знака требуют специалного пояснения: в них заключена интрига данного повествования. Сначала о Тифлисе. Как же житель Царского Села и Петербурга попал в Тифлис? В конце 19-го — начале 20-го веков в среде российской интеллигенции свирепствовал туберкулёз, или, как тогда говорили, чахотка. Эта беда коснулась, например, семей Ахматовой, Цветаевой, Эфронов. Обнаружились симптоны этой болезни и у Дмитрия Гумилёва, старшего брата будущего поэта. Врачи порекомендовали переехать на юг. Отец...
Входимость: 2. Размер: 123кб.
Часть текста: от 11 мая из Петрограда, с пометкой Лукницкого в его архивных записях, что «15 мая выезжает за границу» 38 . В опубликованном Глебом Струве «Послужном списке», на дополнительном, заполненном в Париже и прикрепленном к основному списку листе сказано 39 : «Командирован в действующую армию на Салоникский фронт — 17 мая 1917». Направляясь из Петрограда за границу, Гумилев на начальном этапе, похоже, повторил привычный в наши дни экскурсионный маршрут: поездом из Петрограда, через Гельсингфорс (Хельсинки) до Турку, а там паромом (или пароходом) — в Швецию, где он был уже через два дня. Оттуда, из Стокгольма, послал приведенную в прошлом выпуске открытку Ларисе Рейснер со стихотворением «Швеции», от 30 мая 1917 года (по нов. ст. ). Судя по упомянутому Лукницким несохранившемуся письму матери из Стокгольма от 20 мая/2 июня, с пометкой, что «завтра будет в Христиании» 40 , в Стокгольме он провел несколько дней. Одновременно с письмом матери было послано письмо четырехлетнему сыну — Леве 41 . Следовательно, 3 июня Гумилев побывал в Осло. Из Осло Гумилев перебрался в порт Берген, откуда 5 июня отправил открытку Ларисе Рейснер, со ...
Входимость: 1. Размер: 78кб.
Часть текста: владыки Урука, сказали Аруру: «Вот, создала ты сына, и нет ему равных, Но жестоко Гильгамеша, днем и ночью пируете, Жениху не оставит невесты и мужу супруги, Он, кому доверен Урук блаженный, Он, их пастырь, он, их хранитель». Внимает их просьбам Аруру, К Аруру великой они приступают снова: «Ты, Аруру, уже создала Гильгамеша, Ты сумеешь создать и его подобье, Пусть они состязаются в силе, а Урук отдыхает». Внимает Аруру и в сердце рождает подобие Ану, Моет руки Apypy, бросает пригоршню глины. И создает Эабани, героя, силу Ниниба. В волосах его тело, он носит, как женщины, косу, Пряди кудрей ниспадают, подобно спелым колосьям, Ни земли, ни людей он не знает, одет, как Гира, Вместе с газелями щиплет травы, Со скотом идет к водопою, С водяною тварью веселится сердцем. Один охотник, искусный ловчий, У водопоя его заприметил, Еще и еще раз у водопоя. Испугался охотник, его лицо потемнело, Опечалился сильно, горько заплакал, Сердце сжалось, и скорбь проникла до чрева, Он и стадо его поспешно направились к дому. Уста отверзает охотник, отцу возвещает: «Мой отец, человек, что с горы спустился, — Во всей стране велика его сила, Велика его сила, как воинство Ану — По нашим владеньям свободно бродит. Всегда он на пастбище средь газелей, Всегда его ноги у водопоя, Я брожу и не смею к нему ...