124 этим дням — с 12 по 15 июля.
Буг в районе Городло, костел в Городло, рядом с Лушковым, на польском берегу
XIV
В те дни заканчивался наш летний отход. Мы отступали уже не от невозможности держаться, а по приказам, получаемым из штабов. Иногда случалось, что после дня ожесточенного боя отступали обе стороны и кавалерии потом приходилось восстанавливать связь с неприятелем.
Так случилось и в тот великолепный, немного пасмурный, но теплый и благоуханный вечер, когда мы поседлали по тревоге и крупной рысью, порой галопом, помчались неизвестно куда, мимо полей, засеянных клевером, мимо хмелевых беседок и затихающих ульев, сквозь редкий сосновый лес, сквозь дикое кочковатое болото. Бог знает, как разнесся слух, что мы должны идти в атаку. Впереди слышался шум боя. Мы спрашивали встречных пехотинцев, кто наступает, немцы или мы, но их ответы заглушались стуком копыт и бряцаньем оружия.
Мы спешились в перелеске, где уже рвались немецкие снаряды. Теперь мы знали, что нас прислали прикрывать отход нашей пехоты. Целые роты в полном порядке выходили из лесу, чтобы построиться на поляне позади нас. Офицеры старательно выкликали: «В ногу, в ногу!» Ждали командира дивизии, и все подтянулись, лихо заломили фуражки набекрень и даже выравнялись, совсем как на плацу.
это время наш разъезд привез известие, что мимо нас, верстах в трех, дефилирует немецкая пехота в составе одной бригады. Нами овладело радостное волнение. Пехота в походном порядке, не подозревающая о присутствии неприятельской кавалерии, — ее добыча. Мы видели, как наш командир подъехал к начальнику дивизии, офицеры говорили, что надо, чтобы пехота поддержала нас ружейным и пулеметным огнем. Однако из этих переговоров ничего не вышло. У начальника дивизии был категорический приказ отходить, и он не мог нас поддержать.
по дороге поджигали скирды хлеба, чтобы не оставался врагу. Жалко было подносить огонь к этим золотым грудам, жалко было топтать конями хлеб на корню, он никак не хотел загораться, но так весело было скакать потом, когда по всему полю, докуда хватал взгляд, зашевелились, замахали красными рукавами высокие костры, словно ослепительные китайские драконы, и послышалось иератическое бормотанье раздуваемого ветром огня.
15 июля улан сменили конногренадеры, и полк отошел в Лушков. «15 июля. Конно-гренадеры пришли на смену Улан в дер. Бережница, и Уланы сменившись уходят в дер. Лушков. На 5 утра: на фронте Улан все благополучно» 125 15 по 17 июля уланы перешли в расположенный почти напротив Устилуга, находящийся сейчас в Польше, Лушков, получив короткий отдых. Пребывание там и последующие две недели отхода войск вдоль Буга не отражены в «Записках кавалериста», однако от этого периода сохранилось, помимо многочисленных документов, два письма Гумилёва к Ахматовой, частично восполняющих этот «пробел». В Лушкове Уланский полк простоял в резерве до 17 июля. Оттуда — письмо Ахматовой от 16 июля 126:
«[Лушков] 16 июля 1915 [г. Действующая армия]
Дорогая Аничка, пишу тебе и не знаю в Слепневе ли ты или уже уехала. Когда поедешь, пиши мне с дороги, мне очень интересно, где ты и что делаешь. Мы все воюем, хотя теперь и не так ожесточенно. За 6-е и 7-е наша дивизия потеряла до 300 человек при 8 офицерах и нас перевели верст за пятнадцать в сторону. Здесь тоже беспрерывный бой, но много пехоты и мы то в резерве у нее, то занимаем полевые караулы и т. д. Здесь каждый день берут по нескольку сот пленных, все германцев, а уж убивают без счету, здесь отличная артиллерия и много снарядов. Солдаты озверели и дерутся прекрасно.
нам попадают газеты, все больше „Киевская мысль“ и не очень поздняя, сегодня, например, от 14-го. Погода у нас неприятная: дни жаркие, ночи холодные, по временам проливные дожди. Да и работы много — вот уж 16 дней ни одной ночи не спали полностью, все урывками. Но конечно несравнимо с зимой.
Я все читаю Илиаду; удивительно подходящее чтенье. У ахеян тоже были и окопы и загражденья, и разведки. А некоторые описанья, сравненья и замечанья сделали бы честь любому модернисту. Нет, неправ был Анненский, говоря, что Гомер как поэт умер.
Помнишь, Аничка, ты была у жены полковника Маслова; его только что сделали
Целую тебя, моя Аня, целуй маму, Леву и всех; погладь Молли.
Твой всегда К о л я.
Курры и гуси! 127»
и 4 стр.) сложенного вдвое листа белой бумаги. Конверт сохранился. На лицевой стороне адрес: Московско-Виндаво-Рыбинская «за отсутствием распечатано Анной Ивановной» (тоже фиолетовыми чернилами или карандашом). На этой стороне штемпель — ПЕТЕРГОФ 20.7.15. На другой стороне конверта штемпель — ПОДОБИНО ТВЕР. губ. 21.7.15. Видимо, из полка письмо вначале прошло «цензуру» в Петергофе, а потом было направлено далее в Слепнево. В Слепнево письмо пришло 21 июля, когда Ахматовой там, как и предполагал Гумилёв, уже не было, и его вскрыла мать А. И. Гумилёва. Видимо, позже она переслала его Ахматовой.
На некоторое время 1-я бригада с Уланским полком была подключена вначале к 5-му, затем ко 2-му Кавказскому корпусу и направлена в авангарде отходящих на север частей, вдоль правого берега Буга. Из Лушкова Уланский полк вышел 17 июля и перешел на правый, русский берег Буга. В составе 1-й бригады Уланский полк начал отход, делая остановки: 17 июля — в Скричичине (на левом берегу); 18 и 19 июля — в Погулянках (это исчезнувший небольшой лесной хутор, располагавшийся в районе села Высоцк; в этих краях сохранились как сами населенные пункты, так и их названия). Следующие две остановки на ночлег были в больших старинных украинских селах: 20 июля в Штуне, а 21 июля в Ровно. Затем почти недельная остановка, с 22 по 27 июля в Столенских Смолярах, где 1-я бригада дожидалась подхода отставшей 2-й бригады. По ходу движения — постоянные разведочные разъезды, сторожевые охранения. «Из Столенских Смоляр 25 июля Гумилёв отправил Ахматовой второе письмо, где пишет о своем намерении в начале августа попасть в Петроград, что, возможно, осуществилось, хотя с этим связана одна неразрешимая загадка, о которой будет сказано ниже».
Вот как этот период отражен в хранящихся в РГВИА документах.
«Донесение от г.-м. Дабича от 17 июля. Вследствие занятия дер. Юзефов нашей пехотой, расположились на бивак всей бригадой с 2 батареей и 4 пулеметами в дер. Скричичин. Бродов и переправ между Матче — Дубенка по рекогносцировке улан нет. В Дубенках мост. Выслали разведку переправ от Дубенка до Доробуск. <...> 18 июля. Согласно приказа командира 5 Кавказского корпуса бригаде сосредоточиться в ф. Погулянка, где остановилась на ночлег. Задача: наблюдения за р. Буг — разъезды на участке Гусынки — Кладков. Ввиду полного отсутствия помещений и воды в ф. Погулянка, буду просить разрешения перейти завтра в другое место. <...> Приказ №30 от 18 июля по 5 Кавказ. армейскому корпусу (с. Дубенка). Г.-м. Дабичу (1 бригада 2-й наблюдать разъездами р. Буг на участке корпуса. Командир 5 Кавказ. армейского корпуса ген.-лейтенант Истомин» 128. «19 июля. Ввиду отхода пеших войск за р. Западный Буг бригада должна была соединиться у ф. Погулянка. В 1 ч. ночи батарея выступила и к 4 ч. утра пришла к фольварку и встала в лесу на бивак. Ввиду того, что не было воды, и все были под открытым небом, в 9 ч. вечера, когда квартирьеры нашли место, к 12 ч. ночи перешли в д. Штунь» 129. «19 июля. 2 Гв. Кавалерийская дивизия временно исключается из состава 4 кавалерийского корпуса и непосредственно подчиняется командующему Армией, и на все время дальнейшего отхода армии, если таковой будет, военной дорогой дивизии назначается дорога 23 корпуса» 130«19 июля, 9 ч. вечера. Генерал Дабич доносит, что бригада сосредоточена у фол. Погулянка. С разрешения командира 5 Кав. корпуса выступили с бригадой в д. Штунь. <...> 20 июля. Штунь. Выслать разведку уланам и конно-гренадерам (по эскадрону. <...> В 12–20 дня. Все спокойно, бригада с 2 батареей и пулеметами расположилась на бивак в д. Штунь» 131.
«20 июля. Переформирование. Из штаба Армии. Исключить из состава 4-й кавалерийский корпус. 1 бригада дивизии предоставлена в распоряжение командира 5-го бригада — в XXIII корпус» 132. «21 июля. Бригада вышла из состава 5 Кавказ. корпуса и вошла в состав 2 Кавказ. корпуса, для чего бригада перешла, выступив в 7 ч. вечера, в район д. Ровно в расположение 2 Кавказ. корпуса. Батарея встала в лесу в отдельных домах к юго-востоку от Ровно» 133.
«22 июля. 1 бригада во 2-м цепями германской пехоты движется от Высоцка на Бендюны; в 11 вечера противник был вытеснен на левый берег Буга» 134. «22 июля. Ввиду отхода Армии к северу бригада выступила в 8 ч. утра и пошла по направлению на Роговые Смоляры, которые оказались заняты. Были посланы квартирьеры, а бригада тем временем оставалась в лесу и расседлана. Место оказалось в Столенских Смолярах, куда бригада и пошла. В походном движении батарея шла в середине бригады за головным полком — Л.-Гв. Уланским полком. <...> Дневка в Столенских Смолярах до 28 июля» 135.
Столенские Смоляры: старинная мельница и
В Столенских Столярах 1 бригада с Уланским полком задержалась почти на неделю, так как было принято решение подтянуть туда же и 2-ю бригаду: «2 бригаде 2-й Гв. кав. дивизии перейти в Столенские Смоляры. Собрать все эскадроны и 29 июля к 6 ч. вечера прибыть в Залесье. Обозы в Любомль. 30-го прибыть в район Столенские Смоляры» 136 бригада с Уланским полком далеко оторвалась как от противника, так и от соседних воинских частей, поэтому несколько дней на фронте наблюдалось затишье. «23 июля, 9–15 дня. Без перемен, выслать разъезды на левый берег Буга. <...> 24 июля, Столенские Смоляры. На фронте 2 Кавказского корпуса перемен нет. 6 ч. вечера. На фронте 2 Кавказского корпуса все спокойно. Разведка и наблюдение за истекшие сутки установила охраняющие части противника. Разведке на левый берег, дальше Сосновиц — Плиште — Мельники — Сверже, пройти не удалось. <...> 25 июля. На фронте 2 Кавказского корпуса ночь прошла спокойно. Противник занимает пехотными частями село Сосновец и дер. Плиште. Есть донесения о пленных немцах и австрийцах» 137.
Располагаясь в Столенских Смолярах, Гумилёв со своим эскадроном ежедневно направлялся в разведку. 25-м июля датировано его письмо Ахматовой 138 (дата проставлена рукой Гумилёва в начале письма):
«[Столенские Смоляры.] 25 июля 1915 [г. Действующая армия.]
мамино письма от 16-го, спасибо, что вы мне так часто пишете. Письма идут, оказывается, десять дней. На твоем есть штемпель „просм.<отрено> военной цензурой“.
У нас уже несколько дней все тихо, никаких боев нет. Правда, мы отошли, но немец мнется на месте и боится идти за нами. Ты знаешь, я не шовинист. И, однако, я считаю, что сейчас, несмотря на все отходы, наше положенье ничем не хуже, чем в любой из прежних моментов войны. Мне кажется, я начинаю понимать, в чем дело и больше чем когда-либо победу.
У нас не жарко, изредка легкие дожди, в общем, приятно. Живем мы сейчас на сеновале и в саду, в хаты не хочется заходить, душно и грязно. Молока много, живности тоже, беженцы продают очень дешево. Я каждый день ем то курицу, то гуся, то поросенка, понятно все вареное. Папирос, увы, нет и купить негде. Ближайший город верст за восемьдесят 139
Стихи твои, Аничка, очень хороши, особенно первое, хотя в нем есть неверно взятые ноты, напр.<имер> стр<ока> 5-ая и вся вторая строфа; зато последняя строфа великолепна; только описка? „Голос Музы еле слышный...“ 140„ясно или внятно слышный“ надо было сказать. А еще лучше „так далеко слышный“.
<ырехстопный> хорей говорит за это), или неясно. Вряд ли героине поручалось беречь душу от Архангела. И тогда 9-я и 10-я строчки возбуждают недоуменье 141. В первом стихотвореньи очень хороша (что ново для тебя) композиция. Это мне доказывает, что ты не только лучшая русская поэтесса, но и просто крупный поэт.
Слепневе, потому что я могу приехать неожиданно и хочу знать, где тебя найти 142. Тогда я с дороги запрошу телеграммой „где Аня?“, и тогда ответьте мне телеграммой же в Петербург, Николаевский вокзал, до востребованья, твой адрес.
Целую тебя, маму, Леву. Пожалуйста, скучай как можно меньше, и уж вовсе не хворай. Маме я писал 10-го. ли она? 143
».
«Живность» в Столенских Смолярах
Оригинал письма написан простым серым карандашом на трех сторонах (1, 3 и 4 стр.) сложенного вдвое листа белой бумаги. Конверт не сохранился.
начале 1990-х осенью 1915 года. В Столенских Смолярах тогда еще стояла поставленная в начале прошлого века огромная ветряная мельница, свидетельница тех лет. Сложнейшее инженерное сооружение из дерева, гармонично соединившее в себе конструктивность и красоту. Сохранился в селе еще один живой свидетель пребывания там русской кавалерии в 1915 году. Один местный житель показал нам растущий у него во дворе старый каштан. По рассказам его отца, к этому дереву привязывали своих коней русские кавалеристы, когда они останавливались в селе во время 1-й первой мировой войны.
Петроград, полк простоял там же еще 2 дня: «26 июля, Столенские Смоляры. 6 ч. дня — новых сведений о противнике не было. Противник очень бдителен. Везде разведчиков встречает очень сильный огонь. Имеющиеся у противника сторожевые собаки еще больше затрудняют работу разведчиков. <...> 27 июля, Столенские Смоляры. Ночь прошла спокойно. По реке Буг на фронте Гришев — Сверже — Гусыне противник укрепляется и местами ставит проволочные заграждения по дороге Гусыне — Тверже — Рудка» 144.
28 и 29 июля Уланский полк перешел в расположенное на берегу Буга село Забужье. «28 июля, ввиду перегруппировки армии, бригаде приказано перейти в д. Забужье за правый фланг 2 Кавказского корпуса. Бригада выступили в 8 ч. утра и в 3 ч. дня перешла в Забужье. Батарея шла за головным Конно-гренадерским » 145«Приказ №45 от 29 июля по 2 Кавказ. корпусу. Боевой участок: Забужье — Мельники — православное кладбище вблизи Гущи. Для этого расположиться генералу Дабичу с 1-й бригадой 2-й Гв. кав. дивизии — севернее окраины д. Забужье до господского двора Забужье вкл. (высота на левом фланге)» 146.
В районе Забужья в начале годов проходила граница России с Польшей — сложная конструкция из колючей проволоки. Хотя границей с Польшей являлся сам Буг, привилегия пользоваться рекой, купаться и ловить рыбу распространялась лишь на поляков. Тогда еще советскому человеку не то что подойти, даже увидеть Буг — было большой проблемой. За все время путешествия нам это удалось сделать лишь раза два, да и то после длительных переговоров с пограничниками, с начальниками застав, — под конвоем вооруженных солдат, без права что-либо фотографировать. Как нигде ощущалось здесь, стоя у электрифицированной колючей проволоки, что ты живешь не в «социалистическом лагере». Удивительно было то, что, как нам рассказали сами пограничники, полная модернизация полосы и ужесточение пограничного режима было осуществлено в разгар «эпохи перестройки» — в 1988–1989 годах. До этого все было много проще — по берегу Буга просто стоял небольшой заборчик из колючей проволоки, без электрификации. Все это мы увидели и услышали в августе 1991 года, за несколько дней до памятного 19-го
Забужье, «заколюченная» граница с Польшей
в 1915 году затишью подходил конец. Две бригады 2-й Гв. кавалерийской дивизии соединились, разведка постоянно обнаруживала приближение противника. «29 июля. Ввиду отхода 3 Кавказского корпуса на позиции к д. Стульно, 1 бригаде приказано занять и оборонять д. Забужье и связывать 3-ью 13-ую Армии (3 Кавказский и 2 Кавказский корпуса), и в случае напора противника во время отхода 3 Кавказского корпуса прикрывать отход. В 9 ч. вечера 2 взвод встал на позиции севернее деревни» 147«2 бригаде приказано перейти в переход в Столенские Смоляры на присоединение к 1 бригаде. Выступили в 1 ч. дня, бивак в Куты (30 верст)» 148.
«30 июля. Донесение из Столенских Смоляр, 11–45 ч. дня. 1 бригада займет участок кол. Александровск — до Ольшанки включ. 2 бригаде перейти в Залесье. По смене 1 бригады частями пехоты 2-го корпуса штаб дивизии переходит из дер. Галедин в Залесье. Штабу вашей бригады находиться в Рытец 149<...> 2 бригада пришла в Столенские Смоляры в 4 ч. дня (34 версты) 150<...> Позиции 2 батареи 1 бригады восточнее северной окраины Забужье, потом на юго-западной окраине» 151. <...> Ввиду отхода 3 Армии в ночь с 29 на 30 на линии Парчев — Калач — Мацошин — ф. Стульно и удлинения фронта 2 Кавказского корпуса на д. Мельники — Забужье, вверенной мне бригаде приказываю оборонять участок р. Буг у д. Забужье, для чего: <...> правый боевой участок 4 эскадрона улан — до северной части д. Забужье, <...> 1 эскадрону улан — прикрытие 2 батареи" 152.
31 июля произошло первое столкновение с противником. «31 июля. 3-я Армия в 2 ч. утра начинает отход на фронте севернее Влодава. 13-й Армии приказано растянуть свой фронт по Бугу к северу от д. Орхов, во что бы то ни стало удерживать фронт. 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии вверяется для упорной обороны участок от кол. Александровская до дер. Ольшанка включительно. Для чего приказываю: 1) 1 бригаде моими частями 2 Кавказского корпуса перейти и занять для упорной обороны участок от д. Ольшанка вкл. до кирпичного завода вкл. <...> Разведка: командиру 1 бригады выслать 4 офицерских разъезда на фронт Стулино — Мацошин — Ганск по левому берегу Буга. Работа разъездов до 6 ч. утра 2-го августа. Возвращаясь, иметь в виду, что все мосты через Буг будут уничтожены. Штаб дивизии в Залесье» 153 один из таких разъездов вдоль Буга, с переходом на левый берег реки, направился 31 июля эскадрон Гумилёва. Разъезд дошел до села Собибор 154 советское время, сохранив свое название, было из «стратегических» соображений перенесено с берега Буга вглубь территории на километр. От старых Кошар на берегу сохранилось лишь кладбище рядом с пограничной вышкой.
Старые и новые Кошары, Буг со стороны Собибора, граница
* * *
воспоминаниями об освобожденном и торжествующем пламени. Мы прикрывали общий отход и перед носом немцев поджигали все, что могло гореть: хлеб, сараи, пустые деревни, помещичьи усадьбы и дворцы. Да, и дворцы! Однажды нас перебросили верст за тридцать на берег Буга. Там совсем не было наших войск, но не было и немцев, а они могли появиться каждую минуту.
Мы с восхищением обозревали еще не затронутую войной местность. Те из нас, что были прожорливее других, отправились поужинать у беженцев: гусей, поросят и вкусный домашний сыр; те, что были почистоплотнее, принялись купаться на отличной песчаной отмели. Последние прогадали. Им пришлось спасаться нагишом, таща в руках свою одежду, под выстрелами неожиданно показавшегося на той стороне немецкого разъезда.
разъезд на случай, если понадобится переправляться. С лесистого пригорка нам отлично было видно деревню на том берегу реки. Перед ней уже кружили наши разъезды. Но вот оттуда послышалась частая стрельба, и всадники карьером понеслись назад через реку, так что вода поднялась белым клубом от напора лошадей. Тот край деревни был занят, нам следовало узнать, не свободен ли этот край.
Мы нашли брод, обозначенный вехами, и переехали реку, только чуть замочив подошвы сапог. Рассыпались цепью и медленно поехали вперед, осматривая каждую ложбину и сарай. Передо мной в тенистом парке возвышался великолепный помещичий дом с башнями, верандой, громадными венецианскими окнами. Я подъехал и из добросовестности, а еще больше из любопытства решил осмотреть его внутри.
Хорошо было в этом доме! На блестящем паркете залы я сделал тур вальса со стулом — меня никто не мог видеть, — в маленькой гостиной посидел на мягком кресле и погладил шкуру белого медведя, в кабинете оторвал уголок кисеи, закрывавший картину, меня мелькнула мысль взять эту и другие картины с собой. Без подрамников они заняли бы немного места. Но я не мог угадать планов высшего начальства; может быть, эту местность решено ни за что не отдавать врагу.
Что бы тогда подумал об уланах вернувшийся хозяин? Я вышел, сорвал в саду яблоко и, жуя его, поехал дальше.
Нас не обстреляли, и мы вернулись назад. А через несколько часов я увидел большое розовое зарево и узнал, что это подожгли тот самый помещичий дом, потому что он заслонял обстрел из наших окопов. Вот когда я горько пожалел о своей щепетильности относительно картин.
Передовые уланские разъезды пришли в Кошары утром. Из донесений от уланских разъездов: «31 июля. По полученным от трех офицерских разъездов сведениям, д. Собибор в 2 ч. 50 м. дня оказалась занята смешанной немецкой конницей силою до одного эскадрона. Неприятельские дозорные выходят из деревни, но при появлении наших разведчиков возвращаются обратно. Наши разъезды при подходе к д. Собибор обстреливаются ружейным огнем» 155 одном из этих разъездов в Собибор, Гумилёв и посетил расположенный на окраине села брошенный помещичий дом с сохранившейся обстановкой и старинными картинами, о чем поведал в конце XIV-й главы «Записок кавалериста».
Вот как дальнейшие события отражены в журналах боевых действий сопровождавших конницу артиллерийских батарей. Донесение состоявшей при 1-й бригаде и Уланском полку 2-й «31 июля. Бригаду на участке д. Забужье сменили части пехоты 2 Кавказского корпуса, и бригаде было приказано идти к северу, где на всю дивизию был дан участок д. Ольшанка — кол. Александровская. <...> Бригада вышла из состава 2 Кавказского корпуса и была подчинена командующему Армией. В 6 ч. утра батарея выступила на присоединение к бригаде, к которой и пошла, идя за головным Уланским полком на д. Ольшанку. Бригаде был дан участок обороны деревень Ольшанка и Кошары <...> Остановились на бивак в Кошарах, встали на позиции восточнее деревни. В 2 1/2 часа дня появились на левом берегу пешие части противника. В 5 ч. дня выяснили, что это были разведывательные части противника, которые обстреляла артиллерия. В 6 1/2 ч. вечера разведывательные эскадроны противника, усиленные пешими частями, стали продвигаться вперед. 1 взвод открыл огонь. На позиции — все батареи. В 7 1/2 ч. вечера 3 взвод переменил позицию и встал левее позиции батареи, чтобы обстреливать южную окраину дер. Собибор. Батарея открывала огонь, как только части противника выходили из деревни. Ночь провели на позиции. (Под этой записью стоит приписка). Благодарю подполковника Кузьмина-Караваева руководству: 1) Заполнять пропуски, пока события свежи в памяти; 2) точно обозначать местоположения обстрела целей (окопы и т.д.)» 156.
От присоединившейся к дивизии 5-й «Дивизии приказано занять в 7 ч. утра участок от кол. Александровской до Ольшанки по Бугу. 3 Армия отходит, заходя правым плечом назад. Полученный прорыв между 13 и 3 Армией должен быть заполнен кавалерией нашей дивизии. Батарея в районе Рытец (Кошары и Рыбецкое озеро). Бивак — Пулемец. Совместно со 2 батареей открыли огонь по передовым частям германцев, подошедшим к дер. Собибор и занявшим ее. Метким огнем препятствовали выходу их из деревни, чем задержали противника на всю ночь. <...> Батарея заняла наблюдательный пункт на берегу Буга. Все утро окапывалась. По просьбе командира Гусарского полка полковника Гревса намечена позиция правее за расположением гусар для обстрела по наблюдаемой от нас лощине. Батарея обстреляла отдельно стоящий дом за ф. Собибор, где были поставлены немцами пулеметы. Вечером произведена пристрелка по разным направлениям, а именно, окраины д. Собибор, окопы за восточной ее опушкой, фол. Собибор, отдельный дом за ним, лес западнее деревни на прицелах. Зажгли несколько домов» 157.
Западный Буг в районе бывшего села Собибор
был подожжен отдельно стоявший помещичий дом, сохранившийся для нас лишь на страницах «Записок кавалериста». А картины взять с собой Гумилёв хотел, потому что он намеревался вскоре попасть в Петроград, о чем писал из Столенских Смоляр Ахматовой. С этой, возможно, состоявшейся в августе поездкой, связано несколько загадок, о которых будет сказано чуть ниже.
Заключительные главы «Записок кавалериста», XV-XVII, глухих болотистых лесах Белоруссии. Но об этом будет рассказано в следующем, заключительном выпуске, посвященном «Запискам кавалериста». А пока о не отраженных в «Записках» августовских событиях в полку, и о несколько странном (не очевидном!) коротком посещении Гумилёвым Петрограда. После Кошар уланы прошли Шацк и Шацкие озера. В этом районе сейчас сходятся границы трех стран — Польши, Украины и Белоруссии.
Белоруссией
В начале августа отход вдоль Буга на Брест продолжался. Уланский полк проходил через Новосады — 2.08, Черск — 3.08, Кобелка — 4.08, Оттоки — 5.08. Последний участок обороны на Буге, который занимал Уланский полк, располагался от фол. Колпин до дер. Оттоки. Стоял при этом полк в дер. Медно (с 6 по 10 августа). В документах, по дням, это выглядит следующим образом:
«1 августа. Согласно телеграммы командующего армии №01140 дивизии приказано перейти в район дер. Черск — Новосады. 1) 1 бригаде сосредоточиться в дер. Пулемец, откуда выступить в 2 часа дня 2 августа (после снятия частей 51 пехотной дивизии) и перейти в заданный район (не позже 6 ч. вечера). Штаб дивизии в 6 ч. вечера будет в ф. Мытница» 158. <...> Из 1 бригады от Дабича. Спокойно. Противник занимает Собибор, Волчино, Зберже, Стульно (на левом берегу Буга)" 159.
«2 августа. 1 взвод был сменен легкой батареей 52 арт. бригады. В 9 ч. утра батарея — в Пулемец. В 2 ч. дня бригада пошли к северу. Батарея шла за Л.-Гв. Уланским ЕВ полком. Дошедши до д. Новосады, батарея встала на бивак» 160. <...> Обстрел Собибора по вчерашней пристрелке. В 7 ч. утра дивизию сменили части 51 пехотной дивизии. В 2 ч. дня — в Пулемец и с бригадой перешли в район Черск — Новосады. Бивак — Новосады (24 версты через Пища — Мельники — Гута). Дорога очень тяжелая, песок. Бригада в армейском резерве" 161.
«Приказ №4180 по 2 Гв. кав. дивизии от 3 августа. Занять участок обороны по Бугу от дер. Оттоки искл. до ф. Колпин вкл. (левее — 27 пехотная дивизия). 1 бригаде немедленно по получении выступить и следовать на север для занятия участка по правому берегу Буга от отметки 65,0 до ф. Колпин включ. Батарее занять поз. 65,5, что восточнее дер. Дуричи и дороги на Медно. Иметь 2 эскадрона в резерве. Штаб дивизии будет в 3 ч. дня в Медно» 162.
Медно
В течение первой недели августа Уланский полк, в составе 1 бригады, непрерывно ведя наблюдения за противником, продолжал планомерно отходить вдоль Буга на север, в сторону Брест-Литовска. это время Гумилёв, находясь вдали от связанной со столицей железной дороги, мог покинуть полк. «4 августа. Дивизии приказано наблюдать участок от фол. Колпин до дер. Оттоки. 1 бригада назначена для наблюдения. — — у дома лесника на дороге между д. Оттоки и Медно. В 7 ч. вечера сменить на позиции 3 батарею 21 арт. бригады» 163. <...> Дивизия будет сменена подошедшей пехотой. Дивизия передвигается по Бугу к северу. Вечером нас сменила пехота. Сборный пункт дивизии у будки ж/д севернее д. Кобелка. После смены в 11 ч. ночи пошли в Медно. На бивак стали в 4 утра (18 верст). 1 бригада занимает участок от ф. Колпина до Оттоки" 164«5 августа. В 11 утра 1 взвод пошел на позиции у выс. 65,5, стрелял по рывшему окопы противнику. Когда взвод противника открыл огонь по 1-му взводу, то последний заставил его быстро замолчать. Другой взвод опять стрелял по равнинным окопам противника» 165. <...> Донесение от Дабича — Нироду из дома лесника: на фронте улан спокойно" 166.
«6 августа. Сегодня с наступлением темноты приказано произвести смену 1-й Колпин вкл. (2-ю бригаду на смену). Полкам 1 бригады и 2-й Конной батареи по смене перейти в дер. Медно, где стать квартиро-биваком. доме лесника у высоты 67,9, штаб 1-й бригады — в 3-х верстах севернее выс. 68,7 в доме лесника» 167. <...> Донесение от улан: перед сменой полк обстрелян 2-мя окопы 6-го батареи. <...> От Княжевича. Перед сменой прибыть к дому лесника на дороге Медно — Оттоки" 168.
«7 августа. В 12 ч. ночи дивизия вышла из состава 13 Армии, которая расформирована, и вошла в состав 3 Армии генерала от инфантерии Леша; дневка» 169. В течение нескольких дней Уланский полк располагался в районе Медно, на дневке. Это самая ранняя дата, когда Гумилёв теоретически мог ненадолго съездить в Петроград, хотя, заметим, никаких особых причин в это время у него на то не было. Позже, в конце августа, такая причина появится. Кроме того, расположение полка не способствовало возможности быстро добраться до Петрограда, да и планы командования на ближайшее будущее были еще не определены. Куда надо будет возвращаться? Вопрос немаловажный...
том, что нам известно о его посещении Петрограда в августе 1915 года. Нет никаких документов и свидетельств, кроме зафиксированных в двух местах Лукницким рассказов Ахматовой. Во-первых, бы относящееся в лету 1915 года: «Приехал Николай Степанович. Мы жили во флигеле. Дом был сдан кому-то Н. С. уехал на фронт опять» 170. И еще одна (точнее, две) запись, с конкретными, как бы не вызывающими сомнения деталями: «1915. Лето. Была вместе с Николаем Степановичем у Ф. К. Сологуба на благотворительном вечере, устроенном Сологубом в пользу ссыльных большевиков. Билеты на вечер стоили по 100 рублей. Были все богачи Петербурга, в одном из первых рядов сидел Митька Рубинштейн. АА читала стихи. Николай Степанович стихов не читал, потому что был в военной форме, и ему было неудобно выступать. Такие вечера устраивались Ф. К. Сологубом ежегодно» 171. Во всех отношениях — странное свидетельство. Ведь не из-за же Сологуба «в пользу ссыльных большевиков» надо было срочно ехать в Петроград! Тем более, когда шло непрерывное перемещение войск.
«Записок кавалериста» позволила четко обозначить те даты, когда Гумилёв явно был на фронте. События приведенной выше главы XIV завершаются 1 августа. События, описанные в главах XV и XVI, как будет показано в следующем выпуске, приходились на 24–25 августа и на 1–2 сентября, соответственно. Казалось бы, по срокам вполне возможно, что Гумилёв мог оказаться в Петрограде между 6 и 20 августа. По крайней мере, так утверждается во всех биографических изданиях. Но, с моей точки зрения, у Гумилёва была более существенная причина попасть в Петроград в последнюю неделю августа. Дело в том, что 25 августа у Ахматовой умер отец — А. А. Горенко, а 27 августа состоялись его похороны на Волковом кладбище в Петрограде. Допустимо предположить, что об этом событии Ахматова телеграммой сообщила мужу, и его по такой причине не могли не отпустить на 2–3 дня из полка. То есть, выехав 26 августа, он вполне мог до 1 сентября вернуться в полк. И тому есть документальное, пока не введенное в оборот свидетельство! Подробно об этом сказано в примечании 143. В переданном В. К. Лукницкой в ИРЛИ архиве мужа («Альбоме III-7», №67) перечисляются те письма Гумилёва матери, которые Павел Лукницкий читал в Бежецке в годах, и среди них письмо Гумилёва матери от 30 августа 1915 года, с пометкой Лукницкого, что « полк»! Вернуться в полк 29 августа Гумилёв мог только из Петрограда, после похорон отца Ахматовой! Так что этот вариант представляется более вероятным (конечно, если поездка вообще состоялась, а не являлась аберрацией памяти Ахматовой!). Хотя при этом остается, с одной стороны, вопрос о «вечере Сологуба». Пока, по имеющимся источникам, не удалось документально подтвердить и уточнить время его проведения. И как-то не стыкуются эти два события — похороны и посещение «вечера в пользу ссыльных большевиков», с учетом того, что Гумилёв мог тогда провести в Петрограде не более двух дней. С другой стороны — почему, если Гумилёв приезжал на похороны ее отца, Ахматова не упомянула об этом в рассказе Лукницкому? Вряд ли возможно ответить на этот вопрос, однако достаточно известно, что Анна Андреевна, по известным только ей самой причинам в ряде случаев грешила «сочинением» своей биографии, иногда о обстоятельства событий. Так что мне остается только предложить все эти три возможные версии на суд читателей, не делая окончательного вывода...
реальному или псевдо посещению Петрограда в августе 1915 года, хочу завершить эту часть выписками из некоторых военных документов, красочно описывающих последние дни пребывания Уланского полка на берегах Буга. С большой степенью вероятности Николай Гумилёв был их участником и свидетелем. Хронологически завершу рассказ серединой августа. Тогда начался отход Уланского полка вглубь нашей территории — от горящего Брест-Литовска в сторону Кобрина.
августа Уланский полк был отведен в резерв, на отдых...
«8 августа. Дивизия вышла из 2 Кавказского корпуса и вошла в состав 29 Армейского корпуса. В 7 ч. вечера батарея с драгунами пошла на смену гусар и 5 батареи» 172. <...> «На тех же позициях, обстреливал Сухры. Сильный туман. Вечером смена, отошли в Медно» 173.
Приказом по IX Армии №391 от 9 августа брат Гумилёва Дмитрий Гумилёв за отличия в делах против неприятеля был награжден орденом Св.Станислава 3 ст. с мечом и бантом 174.
«9 августа. Обстреливали Шостаки. Позиция у Дуричи. Стреляли по дыму костров в лощине западнее д. Шостаки. Вечером Уланский полк сменил драгун» 175 уже 9 августа Уланский полк вышел на боевое дежурство.
«10 августа. Снялись с позиции в 9 1/2 утра и пошли в Медну. В 8 ч. вечера — перейти в Бродятки (перешли в 10 ч. вечера)» 176. <...> Перейти в Страдечь, позиции у Дуричи. Обстрел д. Сухры и Залеще. Позиция найдена севернее высоты 65,5. Наблюдательный пункт на берегу Буга. Батарея входит в состав отряда г.-м. Княжевича в составе: Уланский полк, 107 пехотный Троицкий полк, 3 батарея 27 арт. бригады (12 орудий) и 5 Гв. конная батарея (6 орудий). На ночь — в Страдечь" 177<...> Донесение от Княжевича. Наступление противника на наш Оттокский арьергард началось около 8–30 утра. Уланы способствуют отходу. <...> Весь день прошел в редкой перестрелке, и лишь в 9 ч. вечера противник прорвался в количестве конной роты между расположением 7 роты и эскадрона ЕВ, но попав под перекрестный огонь, был вынужден отойти на левый берег Буга. Таким образом, отряд выполнил задачу, задержав противника на сутки на передовой позиции (у улан есть потери — 4 ранено и 2 контужено)" 178.
августа в дивизии состоялось зрелищное прощание с Бугом: «11 августа. Батарея с драгунами перешла в Заслучно (от Буга) 179. <...> Батарея открыла огонь по Сухрам и броду около деревни (74 снаряда). День прошел тихо. Вечером получено приказание отхода с линии Буга. Батарее приказано отойти на бивак за Страдечь в 3 верстах в лес и по хуторам. Перед снятием с позиций вместе с 4 батареей 27 артиллерийской бригады дали в разные стороны по 4 очереди беглого огня. Это было сделано по приказанию генерала Княжевича для прощания с Бугом. После этого с хором трубачей Уланского полка генерал Княжевич уехал. Батарея пришла на бивак в 12 ч. ночи. По дороге играли марши всех полков и другие музыкальные номера. Через 1/2 часа батарея вновь постреляла и отошла на бивак к фол. на дороге в Медно. С этого дня начинается отступлении армии от Буга на Кобрин и далее на Слуцк. Наша дивизия будет прикрывать пехоту еще несколько дней, и когда эта последняя займет новую позицию и устроится на ней — тоже отойдет. Дивизия вошла в состав 3 Армии. Пришли на бивак в 2 ночи (7 верст)» 180.
«12 августа. Ввиду отхода армии от линии на линию г. Кобрин, 2 бригаде с 2 батареей приказано с 13 августа прикрывать отступление левого фланга 29 Армейского корпуса (45 пехотной дивизии). Бригада в 7 ч. вечера выступила, и в 10 ч. вечера перешла в д. Роматово 181<...> Батарея подчинена командиру дивизиона 27 артиллерийской бригады, прикрывающей отступление 27 пехотной дивизии. По приказанию командира дивизии полковника Дмитриева произведена разведка позиции. Был сильный обстрел позиции (у Страдечь), немцы разрушили наблюдательный пункт командира дивизиона, а затем перешли в наступление от дер. Страдечь, но легко были отбиты. Деревня Страдечь была зажжена. Была обстреляна большая колонна противника, шедшего по западному берегу Буга на Брест. Второй день виден пожар Брест-Литовска. 6 1/2 вечера пришло приказание об отходе арьергардов. Уланский полк будет прикрывать отступление арьергарда 29 корпуса. В 8 ч. вечера батарея пришла на сборный пункт в Фаустиново, и в 12 ч. ночи с Уланским полком пошли дальше по направлению на Заболотье (переход 23 версты) 182. <...> Донесение от Княжевича. В 11 ч. вечера началось отступление 27 пехотной дивизии. Полк (уланы) прикрывает отступление правой колонны» 183.
Форты Брестской крепости, до которых дошел Уланский полк
«13 августа. Корпусу к утру 14-го — Веливовше — Озяты. Для этого: 1 бригаде продолжить разведку противника и прикрытие частей корпуса на фронте от госп. двора Петровичи — Бульково — Подлесье — ф. Воляновка. Поддерживать постоянное соприкосновение с противником. Обратить особое внимание на район шоссе Бульково и на район Франополь — Радваничи. Штаб дивизии — Старое Село (до 12 ч. дня 14 августа, потом по дороге Озяты — Сычево — Гайковка — Петки — Борисово» 184. <...> Шли на Заболотье через Подлесье — Каменница. Пришли в 4 ч. утра. В Заболотье был сделан привал на 1 1/2 часа. Ввиду того, что местность крайне лесистая и дорога очень тяжелая, генерал Княжевич приказал отправить батарею и 2-й эскадрон Улан вперед на Франополь. Всю дорогу от Заболотье сделали через район Брестской крепости, где взрывались и были уже взорваны форты, город горел, также и все окрестные деревни. Было светло, как днем. Привал был в 6 утра в Рыдваничи, где над батареей пролетел цепеллин. Пришли во Франополь в 2 ч. дня и выслали квартирьеров в д. Буски, но в 4 ч. дня пришлось занять позиции у Франополя, так как немецкая кавалерия стала нагонять нас. Пехотные части уже отошли и устроились на свои позиции. Батарея отошла в Старое Село (в 2 ч. ночи). При отходе все деревни были зажжены. Светло как днем. Шли через д. Задерцы 185. <...> Батарея в госп. дв. Роматово с гусарами в Великорыто (в Антоново). Обстрел наступающего противника. Отход к Великорыто 186<...> Коноводы в дер. Фаустиново застали лишь 1-й эскадрон улан. У Фаустиново все спокойно. От наблюдательных постов, выставленных в 4-х верстах к востоку от Фаустинова, сведений о появлении противника нет 187. <...> В 3 часа дня прибыл с Уланским полком в дер. Радваничи, где займу позицию. Уланы с 2 пулеметами и 5 батареей занимают позицию у дер. Радваничи — Заречное — Франополь. позиции улан. Речка Рыта всюду проходима. У дер. Милвичи Уланский разъезд взял в плен кирасира. В дер. Фаустиново застал лишь полевой караул от 1-го эскадрона Л.-Гв. " 188.
Район Брестской крепости
югу от дороги, связывающей Брест-Литовск Кобрин. В самом городе и главной крепости полк не был, однако при продвижении проходил ряд вынесенных к югу оборонительных фортов. Как следует из документов, прославившейся в 1941 году Брестской крепости изрядно досталось и в середине августа 1915 года. Все дальнейшие бои, в которых участвовал Гумилёв в Уланском полку, проходили на нашей территории, в глухих болотистых лесах Белоруссии. Там и закончилась его служба вольноопределяющегося Уланского полка, о чем будет рассказано в следующем выпуске. Далее, уже в офицерском чине, после полугодового пребывания в Петрограде, — год службы в 5-м «черных гусар», почти год службы во Франции, в Русском экспедиционном корпусе — еще почти три года войны, но об этом — в дальнейшем.
